Шантаж
Шрифт:
— Да млять! — прошипел он и, чтобы я не смогла больше его достать, развернул к себе спиной.
В ягодицы уперся его эрегированный член. Какая же я глупая! Зачем этот бессмысленный бунт?! Мы ведь буквально несколько часов назад выяснили — мое сопротивление нас обоих только возбуждает! Так что я сейчас пытаюсь доказать?! Хочу, чтобы меня снова трахнули?! Упали с ним на шелк покрывала кровати. Довженко прижал к себе так сильно, что не вздохнуть, и жар по всему телу.
— Ира, я тебе говорил уже, наиграюсь — отпущу. Ну чего ты прицепилась к этим камерам? Я ведь знаю, чувствую, тебе хорошо со мной как с мужчиной. Ты сейчас, как и на прогулке, вырываешься, а сама течешь для меня… Нет, если тебе нравится играть в сопротивление, ради бога, я буду раз за разом тебя укрощать. Так меня
— И когда ты наиграешься?! — напряженно спросила я, сама не зная, что хочу услышать.
Хмыкнул на ухо, ткнулся носом в шею, вдохнул мой запах, задержал в легких, и на выдохе:
— Не переживай, я дам тебе знать.
***
— И когда ты наиграешься? — спросила Ирина.
Генеральской дочке уже не терпится от меня избавиться… А меня наоборот — все больше и больше на ней замыкает. Она мне нравится разной: улыбающейся и веселой, злой и разгневанной, как сейчас, холодной и отстраненной… И даже корчащей из себя царицу нравится. Просыпаюсь с мыслями о моей нехорошей, засыпаю тоже. И как дамоклов меч мысль: «Скоро все закончится!» Вдохнул полной грудью ее неповторимый запах, задержал дыхание, хмелея. Скоро надо прекращать игру, а то ведь можно заиграться. Лишиться работы — самое малое, что мне светит, если о нашей связи узнает Горяинов. Но сейчас пофиг, меня сводит с ума ее запах, заводит недовольное дыхание и будто контрольный выстрел — округлые ягодицы, прислоненные к моему паху. Выдохнул:
— Не переживай, я дам тебе знать.
— Скорей бы, я уже устала от этих игр… — бесцветно произнесла Ирина.
Внутри стремительно поднялась волна злости. А чего ты хотел, Валера? Это же прописные истины: «Насильно мил не будешь». Затянул в рот мочку ее уха, принялся посасывать и легонько покусывать. Моя нехорошая такая вкусная! По женской коже поползли мурашки. Балдею, зверею от нее. Как же мне хотелось ее трахнуть там, в машине, или нагнуть голову и заставить сосать. Но пришлось воздержаться, центр города, день, не смог до такой степени унизить генеральскую дочку. Рука проскользнула дальше, накрыла венерин холмик под тканью надетых на Ирину спортивных брюк. Потом резко штаны вниз… вместе с трусиками. Она возбужденно выдохнула. Странно, в постели теория «насильно мил не будешь» не работала, ей определенно нравился мой напор. Я оказался прав, между женских ног было скользко, влажно и чертовски горячо. Приятно знать, что я ее возбуждаю. Густо обмазал свои пальцы любовными соками и приставил их к женским губам, пусть попробует, какая она вкусная. Ира не стала сопротивляться, в постели она бывает на редкость покладистой, послушно открыла рот и всосала мои пальцы… Пока она сосала, я быстро расстегивал ширинку, желание кипело в теле, член так затвердел, что даже штаны трудно снять. Освободил Ирину от олимпийки. Сладкая моя! Прекрасная принцесса-лебедь! Снова прислонил попой к себе, провел налитой плотью по влажным складкам. Не могу больше терпеть! Нащупал влажный вход — и внутрь… Первое проникновение такое непередаваемо острое, кайфовое… Застонали почти в унисон. Еще раз, двинувшись вглубь, напряженно спросил:
— Ну что, Ириш, заключаем перемирие?!
Моя нехорошая кусала губы и не откликалась.
— Не слышу?!
Снова внутрь глубокими интенсивными ударами, губами принялся вылизывать тонкую шею, а пальцы мои легли на ее лобок и нащупали клитор.
— Ира?! — требовательно торопил я, пронзая узкую сладкую плоть своим членом.
— Да, о-о-о, да-а-а…
В теле эйфория, хочу, чтобы она всегда говорила мне «да-а-а».
***
Позже утомленная укрощенная Ирина заснула, правда, предварительно натянув на себя свою уютную пижаму. А я смотрел на нее, не в силах налюбоваться: такие правильные черты, идеальная кожа, нежные, поражающие глаз своим совершенством краски. Нестерпимо захотелось курить, хотя я бросил черт знает сколько лет тому назад… Может, увести ее от мужа?! Да разве она пойдет?! От таких, как Сергей Горяинов, не уходят. Он богатый и красивый, успешный, у них ребенок, дом полная чаша. Может, выкрасть ее? Присвоить? Что за глупые мысли в моей голове?! Жить надоело?! Это просто месть, просто игра! Потерся носом о ее кожу, она что-то пробормотала и сильнее прижалась ко мне… Черт, кажется, сейчас я счастлив.
***
Я проснулась от дурманящего запаха цветов и солнечных лучей, нагло бьющих прямо мне в глаза. Мы вчера забыли задернуть шторы. Открыла веки, на кровати лежал шикарный букет нежных кремовых роз, а вот моего любовника не было. Валера всегда уходил рано, по утрам он занимается спортом. Розы, видимо, местные, бутоны маленькие, а запах такой, что голова кружится. А может, вовсе не цветочки виноваты? В теле сладкое утомление, в душе необъяснимый подъем. Неужели так обрадовалась шакальим цветочкам?! Нет, Сергей часто дарил мне букеты, по всяким официальным поводам так в обязательном порядке… Но цветы от шантажиста — неожиданно, приятно, улыбаться хочется. До камеры я так и не дотянулась, а потом не до этого было, значит, если Валера вернулся со спортзала, то ему прекрасно видна моя довольная физиономия. Села на кровати, уткнулась носом в цветы. Улыбку спрятать невозможно, она так и рвется на лицо.
— Валер, пойдем завтракать, — обратилась я в камеру.
Мы ведь заключили и хорошенько закрепили вчера перемирие… Значит, сейчас можно не казаться равнодушной и холодной, а тем более беситься незачем.
Снова уткнулась носом в цветы. До чего же приятно пахнут!
Телефон пиликнул о принятии сообщения:
— Я буду готов через пять минут, — и улыбающийся смайлик.
— Быстрый ты… Мне нужно чуть больше времени.
— Окей, дай знать, когда соберешься.
Глава 12
— Готова…
— Да, — тихо отозвалась Ирина.
— Жду тебя тогда за поворотом. Извини, чемодан придется самой тащить.
— Ничего, он у меня удобный, на колесиках.
— Давай, жду…
Вот и закончился отпуск, закончился срок, который я себе дал для своего наслаждения. И чего?! Я наигрался?! Во всяком случае, натрахался основательно… Практически каждый день ее брал на всех приспособленных и не очень приспособленных для этого поверхностях. Выпивал без остатка ее эмоции и ответную реакцию. Пытался до тошноты насытиться. А теперь последний акт этой трагикомедии… Нужно отвезти царевну-лебедь на вокзал, посадить в поезд — и прости-прощай, моя нехорошая.
Вскоре из-за поворота показалась Ирина, тонкая, как тростинка, в своем дизайнерском пальто… Грациозная, прекрасная! Шапку не надела, медовые волосы плещутся по плечам. Пальцы сжались и хрустнули.
Она шла, горделиво подняв подбородок, таща за собой довольно объемный чемодан. Выскочил из машины навстречу царевне-лебедь, изнеженные штучки не должны таскать тяжести. В несколько шагов приблизился, взял из ее пальцев ручку чемодана, галантно распахнул дверь машины, определил вещи в багажник, сам занял кресло водителя. Ехать никуда не хотелось. Абсолютно… Но я повернул ключ зажигания и медленно вырулил на автостраду.
— Валер, ты тоже едешь этим поездом?
— Нет, с тобой поедет Наталья, у меня еще несколько дней отпуска, я хочу навестить сына.
— У тебя есть сын? — И взглянула на меня своими чудесными серыми глазами.
— Да…
— Сколько ему лет?
— Чуть старше твоего.
— Вы с ним часто видитесь?
— Нет.
— Ты сегодня очень разговорчив, — надула губы Ирина.
Я сегодня зол и недоволен, потому что не хочу с тобой расставаться, но вслух сказал совсем другое:
— Они с моей бывшей супругой живут в другом городе, у нас нет возможности часто видеться.
— Ты по нему очень скучаешь?! — продолжала расспросы совсем скоро чужая нехорошая.
— Очень…
— Ты ее до сих пор любишь?
— Кого?
— Свою бывшую жену?
Интересно, она ревнует, или просто праздный интерес?
— Трудно любить ту, которая тебе изменила.
— Это из-за ее предательства ты зол на всех женщин?
Что за непонятная говорливость сегодня…
— Нет, я зол из-за другой представительницы прекрасного пола, — оторвал взгляд от дороги, внимательно посмотрел на генеральскую дочку. — И злость моя распространяется далеко не на всех женщин, только на тех, которые этого заслуживают.