Шантаж
Шрифт:
— Сергей Викторович, можно вас пригласить на танец… Поддержите танцевальную паузу! — лучезарно улыбаясь, обратилась блондинка к большому боссу.
Сергей, совершенно не стесняясь державшей его под руку жены, окинул девушку похабно-оценивающим взглядом. «Прямо сегодня ее разложит», — подумалось мне. Конечно, тамада была симпатичной, крикливо эротичной, но, по моему предвзятому, одержимому мнению, ни в какое сравнение не шла с его идеальной богиней-женой.
— Дорогая, ты позволишь? — для проформы спросил Горяинов Ирину. — Я же не могу отказать организаторам такого чудесного вечера.
— Да,
В серых глазах на миг появилась горечь. А ведь она подумала то же, что и я. Так почему позволяет ему обращаться с собой подобным образом?! Куда подевалась гордость генеральской дочки? Не могу понять! Жаль, что у нас сегодня не вечер правдивых ответов.
Сергей обхватил малышку в серебристом платье за талию. А мы с его супругой остались один на один. Черт, задыхаюсь… Невыносимо ее хочу.
— Пойдем, потанцуем, — неожиданно для самого себя предложил я.
Удивленно стрельнула в меня серыми глазами.
— Валерий Константинович, вы же не любите танцевать.
Злопамятная гадость… Помнит мой отказ!
— Мы опять на вы? — вопросительно поднял брови.
— Разве секс — повод для знакомства? — приторно удивилась она.
— Учитывая все, между нами произошедшее, я отказываюсь называть тебя на «вы». И да, танцевать я не люблю, но сегодня хочу, — выделил голосом, — сделать исключение.
Приглашающе протянул руку.
— Пойдем, на нас смотрят. Если ты сейчас взбрыкнешь и убежишь, рискуешь показаться невежливой и навести на себя ненужные подозрения.
Ирина заколебалась, но потом послушно вложила в мою ладонь свои тонкие пальчики. Не удержался, сжал их своей лапищей. Снова задыхаюсь, задыхаюсь от желания ее сожрать. Но я цивилизованный, млять! Мы на виду у сотни сотрудников, млять! Я холодный ангел мщения, млять! Поэтому держался от нее на пионерском расстоянии… Ее великолепный муж, увлеченный разговорами с явно кадрящей его ведущей, редко глядел в нашу сторону. Вдохнул поглубже непередаваемый запах цветов и тонкий аромат кожи царевны-лебедь.
— Почему ты не звонил так долго? — вдруг спросила Ирина.
Желание сожрать ее стало просто непереносимым.
— А что, ты соскучилась, моя нехорошая?
Совсем чуточку сжал ее тонкие пальцы… В серых глазах — странное выражение, которое я не могу расшифровать.
— Нет, я, грешным делом, обрадовалась, что надоела тебе.
Она меня специально провоцирует… Весь сегодняшний вечер — сплошная провокация…
— Надоела, — протянул с улыбочкой я, — и в противовес словам снова стиснул ее пальцы, теперь уже сильнее.
— Отлично. Значит, игра закончилась?
Ей не терпится от меня избавиться… Черти внутри злобно взвились на дыбы, рвутся вперед наказать строптивицу, снова укротить, заставить хрипеть под собой. Доказать, показать, что со мной не заскучаешь.
Растянул губы в кривой усмешке.
— Нет, закончился только первый акт пьесы.
Ее глаза потрясенно раскрылись.
— И что б-будет во втором акте? — женский голос слегка подрагивал, выдавая волнение.
Когда я начинал подавать свое холодное блюдо мести, во втором акте я предполагал лишить семью Горяиновых заработанных на крови денег.
— Увидишь.
— И
— Узнаешь.
— Ты невозможен…
— Бойся меня, моя нехорошая!
***
С празднования я уехала одна, у меня жутко разболелась голова, а Сергею хотелось еще веселья. Он так поглядывал на ведущую в коротком блестящем платье, что сразу становилось понятно, как оно продолжится. Корпоратив проходил в ресторане большого гостиничного комплекса, стоит только подняться наверх в номера — и хоть до утра можно веселиться. Главное, дождаться, чтобы постылая жена побыстрее уехала. Не стала разочаровывать «любимого» мужа, пусть развлекается. Последнее время мне было тошно и противно даже просто полежать за себя, за что уже успела получить пару оплеух от своего «ненаглядного» супруга. Эта блондинка не шлюха, с которыми обычно имел дела Сергей… Вдруг она по-настоящему его увлечет, и он решит развестись со мной? Мечтай-мечтай, детка! Мечтать не вредно…
Муж вернулся под утро, весь пропахший чужими сладкими духами. Я усиленно делала вид, что сплю, а внутри плескалась истерия. Не могу больше… Не хочу так больше… Мне очень тяжело… Я не знаю, что делать. С одной стороны муж, который трахает других, но почему-то не отпускает, с другой стороны Валера со своей обжигающей местью. Учитывая прошлое, учитывая наш вчерашний разговор, от него можно ожидать чего угодно. А я ведь тоже соскучилась… Когда его увидела, легкие словно обожгло чем-то горячим, и от желания снова таять в мужских руках всю парализовало. «Валера, Валера, я буду нежной и верной». Валера, ну почему ты такой шакал? Почему?! Надо что-то решать, под таким прессом невозможно жить. Скоро я стану неврастеничкой, и так уже постоянно себя плохо чувствую. В голове всплыли слова Ахматовой:
«От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу».
Все, хватит! Не буду больше жертвой, не буду! С понедельника начну действовать.
Ближе к полудню Сергею опять захотелось поиграть в счастливую семью. Кажется, временами его все-таки мучила совесть за свои измены. Зря! Мне уже давно все равно, ревности я не чувствовала, только уязвленное самолюбие генеральской дочки немного горчило. А может, с блондинкой в блестящем Сергею не очень понравилось, поэтому он захотел поехать семьей в кино, а потом сходить в боулинг. Димка был доволен, но, словно чувствуя обман взрослых, вдруг с тревогой спросил: «Папа, мама, вы ведь не будете разводиться?»
— Дим, что за вопрос? — недовольно заворчал муж, — конечно, нет. У нас идеальная семья, я никогда не допущу развода.
Последние слова показались скрытой угрозой. Я промолчала, ужасно хотелось реветь, у нас пародия на нормальную семью. Папа трахает шлюх, мама об этом знает, в свою очередь ей хочется, чтобы ее трахал другой, который то хрипит «соскучился», то убивает своим равнодушным «надоела». А самое главное, тот другой продолжает ей мстить. От таких мыслей хотелось скулить побитой собакой… Надо немедленно начать действовать. А Димка сейчас кажется таким счастливым и довольным, он ведь не знает о наших постельных обменах. Бедный мой мальчик!