Шантаж
Шрифт:
— Папа будет злиться…
Митька тоже знаком со взрывоопасным, не терпящим возражений характером мужа. Злиться — это мягко сказано. Горяинову, с его непомерным самомнением, будет трудно принять, что его водили за нос, словно доверчивого простака. Он ведь мнит себя умным, расчетливым, считает, что у него все схвачено и до мелочей продумано. В этом они с Довженко похожи, только последний не бахвалится, как Сергей, просто ставит перед фактом. С одной стороны, мстительница во мне ликовала, ей давно хотелось возмездия, хорошенько обломать мужнино разжиревшее эго. Но
— Будет злиться, будет рвать и метать, но я надеюсь, со временем успокоится, и мы сможем общаться вполне цивилизованно.
— А мне что делать, мам?! — плакал Митька, — он ведь мой папа…
Сердце разрывалось от таких прямых бесхитростных вопросов.
— Я надеюсь, ты останешься со мной… А с папой будешь встречаться, когда тебе захочется, когда у него будет время. Я надеюсь, ради тебя мы сможем с папой развестись тихо и мирно, и потом поддерживать нормальные отношения.
Очень слабая, очень призрачная надежда.
— А папа не посчитает меня предателем?!
В темных глазах моего сыночка стояли слезы, потянула его к себе, пытаясь своей нежностью смягчить детскую боль и растерянность.
— Я-я не знаю…. Но ты его не предаешь, это я ухожу от папы, что совершенно разные вещи. Надеюсь, Сережа это поймет.
— Мама, — всхлипывал сын, уткнувшись мне в грудь. — Я, конечно, с тобой поеду. Но я так не хочу, чтобы вы разводились…
Детские плечи подрагивали, вызывая землетрясение чувств в моем теле. У меня тоже уже давно по щекам ручьями текли слезы.
— Прости меня, сыночек, я больше не могу, мне хочется побыть немного счастливой… А дома, дома я задыхаюсь.
Мой любимый родной сынок, он действительно немного мамсик. Если Сергей разлучит нас с ним, нанесет ему очень глубокую душевную травму.
***
Через три часа раздался звонок от моей нехорошей… Я как раз шел к автомобилю, чтобы ехать на встречу с ее мужем. Хорошей, самой лучшей, за которую черти всех порвут, весь мир перевернут вверх тормашками! Вон они как ревут, бесятся в груди, желая показать всем — генеральская дочка моя, только моя! Мое сокровище!
— Валера… — послышался в трубке мобильного телефона взволнованный женский голос.
Она всегда произносила мое имя мелодично, чуть нараспев, одновременно до дрожи по хребту сексуально и до теплоты в сердце мило. Хотелось просить ее постоянно «валеркать».
— Мы с Митей приехали к тебе на квартиру… Только прошу тебя, не заставляй меня раскаиваться в своем поступке.
— Никогда, — произнес твердо и уверенно. — Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива, и с Митькой твоим постараюсь наладить хорошие взаимоотношения. Ты ему рассказала о нас?
— Нет, не рассказала. Для него и так много
— Понимаю… Как он воспринял перемены?
— В целом, для восьмилетнего мальчика, довольно мудро.
— Ну вот и хорошо. С Андреем, помнится, было намного сложнее, он не хотел принимать моего ухода, очень обижался на меня, а поведать об истинных причинах нашего развода с женой совесть не позволяла. Нельзя принижать мать в глазах собственного ребенка.
— Валера, мне страшно… — всхлипнула Ирина.
Как жаль, что я сейчас не рядом и не могу приободрить царевну-лебедь своими поцелуями и касаниями. Очень хотелось ее касаться, во всех местах касаться. Хмелея, впитывать ее запах, ведь чтобы выступить в роли предателя, мне тоже нужна мощная доза приободрения.
— Хотя, с другой стороны, от своей смелости внутри чувство эйфории.
Желание целовать ее губы, обнимать точеные девичьи плечи стало еще сильнее.
— К-когда ты вернешься? — спрашивал, подрагивая, женский голос.
Вслед за этим дрожанием что-то вибрировало и ёкало в душе.
— Скоро… через полчаса у меня встреча с твоим мужем. Настало время Горяинову узнать правду.
— Давай я позвоню Сереже и попробую объясниться. Что за необходимость с ним встречаться?
— Нет, милая, теперь мой черед быть смелым. Я сам ему всё расскажу. И не трусливо в трубку телефона, а смотря глаза в глаза.
— Где в-вы встречаетесь? — Голос моей хорошей продолжал чуточку подрагивать.
— В кафе… Не хочу посвящать сотрудников компании в личные дела, а Серега, подозреваю, не сможет сдержаться, будет орать благим матом. Да и в публичном месте, при свидетелях, более безопасно.
— Валера, прошу тебя, будь осторожен!
Она переживает, волнуется за меня… Теплота пошла по груди, черти притихли и, наслаждаясь моментом, заурчали ручными котятами.
— Ира, не переживай, я профессионально подготовлен защищаться и… — Хотел сказать «убивать», но вовремя заткнулся. Не стоит пугать Ирину еще сильнее. — Обещаю, Ириш, я буду максимально осторожным, у меня теперь есть очень весомые причины не геройствовать зря. Но мне безумно приятно, что ты за меня переживаешь.
— Валера, давай я приеду… И мы вместе расскажем Сергею.
— А с кем останется Димка?
— Н-да… — застыдилась Ирина. — Теперь у меня нет домработницы, на которую можно спихнуть сына. А Стас не согласится посидеть с Митей? Сын ему симпатизирует.
— Категорическое «нет». У Сергея может быть очень агрессивная реакция, и, хотя встреча планируется на людях, мне будет сложнее ее предотвратить, если ты будешь рядом. Кроме того, Стас уже уехал… На всякий случай я велел ему исчезнуть на некоторое время. Сергей не дурак, сразу поймет, что он знал о наших взаимоотношениях, покрывал дядьку, и может отыграться на парне. Я не могу допустить подобного, меня тогда Наталья за яйца подвесит и будет тысячи раз права. Кроме того, Ира, после этого разговора выключай телефоны — и свой, и Митькин. По мобильному очень легко отследить расположение человека.