Шантажистка
Шрифт:
— Спасибо. Сочту за честь, — по-джентльменски отвечаю я.
Габби берет меня под руку, и мы выходим на Стрэнд и прохладный вечерний воздух.
— Где вы остановились? — спрашиваю я.
— Да здесь же и остановилась, — кивает она на «Монтгомери» через дорогу, откуда мы ушли с час назад. Лично мне хотелось бы избежать встречи с участниками мероприятия, которые наверняка все еще ошиваются в бесплатном баре.
Пока мы ждем зеленого на пешеходном переходе, я украдкой бросаю взгляд на свою прекрасную спутницу и немедленно ощущаю себя под три метра ростом.
А вдруг это начало весьма запоздалой новой главы в моей жизни?
Да смею ли я вообще надеяться?
7
Мы проходим по блестящим полам пустынного гостиничного холла к лифту.
— Проголодались? — спрашивает Габби.
— Немного, — отзываюсь я, хотя настороженность и возбуждение уже несколько умерили мой аппетит.
Двери лифта распахиваются с мелодичным сигналом, открывая ворсистый ковер на полу. Зеркальные стены кабины отражают странную парочку, словно из сатирического шоу: политик средних лет с красавицей-любовницей много моложе его.
Не выдерживаю и опускаю взгляд.
Мы выходим из лифта, проходим по коридору и останавливаемся у номера 904.
— Нам сюда.
Номер хоть и не люкс, но шикарный, с двумя огромными арочными окнами во всю стену. Преобладают коричневые и кремовые цвета, хотя подозреваю, что художник-оформитель содрал за них как за «коричный» и «латте».
— В здешних номерах я никогда не бывал. Выглядит впечатляюще.
— Обычно мне приходится останавливаться в замызганных мотелях, — отзывается Габби, кладя сумочку на комод. — Поэтому в Лондоне обязательно себя балую.
— Кстати, надолго вы здесь?
Она наклоняется к мини-бару.
— Пока даже не знаю. Хотите выпить?
— Да, не откажусь.
Женщина открывает миниатюрные бутылочки, смешивает джин с тоником и ставит два бокала на столик между вольтеровскими креслами.
— Садитесь же, — приказывает она.
Я подчиняюсь и немедленно хватаюсь за свой бокал. Габби снимает пиджак, под которым оказывается блузка без рукавов, затем скидывает туфли и усаживается напротив.
— Господи, хорошо-то как, — вздыхает она. — Целый день на ногах в новых туфлях. Не лучшая идея.
Сделав глоток, она откидывается в кресле и скрещивает ноги.
— Уильям, вам удобно? Можете тоже снять пиджак, не стесняйтесь.
Предложение, между прочим, весьма кстати, поскольку меня внезапно бросает в жар — в значительной степени из-за блузки Габби, почти прозрачной и открывающей на обозрение кружевной бюстгальтер и пышную грудь.
— Да, пожалуй, — соглашаюсь я.
Хозяйка номера немедленно забирает у меня снятый пиджак.
— Для таких случаев существует шкаф.
Наблюдая за ней, напоминаю себе, что пришел только перекусить и составить компанию. И как истинный джентльмен обязан дать отпор блудливым помыслам, неумолимо подкрадывающимся все ближе.
Габби закрывает дверцу шкафа, однако за столик не возвращается.
— Слушайте, чувствую себя настоящей замарашкой, — говорит она. — Не возражаете, если я быстренько приму душ и переоденусь перед едой?
Я киваю.
— Пять минут! Обещаю.
Женщина исчезает в ванной, оставив дверь чуть приоткрытой. Несколько секунд спустя оттуда раздается плеск воды.
Еще пара мгновений, и дьявольский голос начинает нашептывать на ухо, что Габби не закрыла дверь специально.
«Не глупи, мужик!»
Затем враг рода человеческого приступает к соблазнению образами. Вот я подхожу к ванной и распахиваю дверь. Замираю на мгновение, упиваясь видом обнаженной Габби, намыливающейся за стеклянной перегородкой. Быстренько раздеваюсь и подкрадываюсь к душевой кабинке. Тут женщина разворачивается, и ее тело предстает передо мной во всей своей красе. Габби улыбается и манит меня к себе.
Нарастающее напряжение в брюках возвращает меня к реальности, и в этот же момент шум воды смолкает. Я с облегчением вздыхаю, что мои фантазии таковыми и остались. Меня пробирает дрожь от одной лишь мысли, что я мог выставить себя полным кретином.
Дверь ванной распахивается, и я ожидаю увидеть Габби в каком-нибудь нестрогом наряде. Хм, вряд ли можно вообразить что-либо более нестрогое, нежели белое полотенце, едва прикрывающее грудь и бедра.
— Вот дура, — усмехается женщина. — Забыла взять одежду.
Габби открывает шкаф, и напряжение возобновляется. Судорожно глотаю джин и отчаянно пытаюсь не смотреть, как она перебирает содержимое гардероба.
Естественно, воли мне на такой подвиг не достает, и в итоге я попадаюсь с поличным, когда женщина внезапно оборачивается ко мне и говорит:
— Уильям, не сочтите за труд, передайте мне во-он ту сумку.
Она указывает на кожаную дорожную сумку возле кровати, буквально в паре метров от моего кресла.
«А вот это плохо. Очень-очень плохо».
Мне снова тринадцать, и я стою в очереди в школьный буфет — именно тогда у меня впервые и случилась непроизвольная и крайне неприличная эрекция.
— Вот эту? — глупо переспрашиваю я, указывая на единственную сумку в номере.
— Да, пожалуйста!
Мысленно корю себя за опрометчивое решение снять пиджак. Однако бегут секунды, убедительную отговорку найти не удается, и я неохотно встаю и, скрючившись, бочком подбираюсь к сумке.
— Вам плохо? — хмурится Габби.
— Нет, просто спину слегка прихватило. Сейчас пройдет.
Хватаю треклятый багаж и направляюсь к хозяйке, продолжая весьма убедительно изображать Квазимодо.
— Вот, — мычу я, протягивая сумку.
— Вы точно в порядке? — уже не на шутку беспокоится Габби.
— В полном, честно-честно.
Не рискуя развернуться, задом наперед пячусь к своему креслу, что, с учетом моего незнакомства с обстановкой, оборачивается фатальной ошибкой. Демонстрируя Габби улыбкой, как у меня все прекрасно-распрекрасно, правой ногой я задеваю за ножку табурета и, судорожно дернувшись и взмахнув руками, падаю навзничь и растягиваюсь на полу.