Шарло Бантар
Шрифт:
Глава девятнадцатая
«Не пить вам нашего вина!»
Осторожно, чтобы не пролить кофе, Мари спустилась по лестнице дома, где жили Мишель, и только хотела перейти дорогу, как увидела за поворотом знакомую высокую фигуру Клодины.
Маркитантка торопилась. Лёгкий ветер трепал её кудрявые тёмные волосы, ниспадавшие на шею. К груди, перевязанной накрест шалью, она крепко прижимала большую бутыль с красным вином.
— Мадам Клодина! — окликнула её Мари.
Клодина издали улыбнулась ей и ускорила шаг.
Мари, в свою очередь, заторопилась. Ей хотелось вдоволь поговорить с зеленщицей и разузнать у неё, что происходит в городе.
— Куда вы так поздно? — осведомилась она у зеленщицы, пожимая ей руку.
— Бегу на улицу Вьей-дю-Тампль. Туда повели две партии пленных. Может, я ещё поспею… Выпьет бедняга моего вина — приободрится… Всё легче умереть…
— Но солдаты вас не пропустят!
— Сегодня мне уже два раза удалось. Теперь, ночью, и того проще, — ответила маркитантка и горько усмехнулась.
Мари восхищённо смотрела на Клодину.
— А Клод? — спросила она.
При упоминании имени Клода лицо маркитантки просветлело.
— За ним присматривает соседка. Поверишь ли, в последнее время я не каждый день его вижу.
— Эй ты, красотка, вот кстати! Не для нас ли несёшь вино? Мы только его и ждали. Дай отведать! — услышала Мари голос за своей спиной.
Два солдата торопливо приближались к Клодине.
Маркитантка резко отшатнулась, когда один из них потянул за конец её шали.
— Не про вас это вино заготовлено! — сурово сказала женщина.
— Ишь ты, какая несговорчивая! Дорого его ценишь!. Что ж, можно и заплатить. За этим дело не станет! — И солдат полез в карман за деньгами.
— Мне твоих денег не надо. Вина не получишь! — отрезала Клодина.
Испуганная Мари перебегала глазами с лица солдата на покрывшееся багровыми пятнами лицо Клодины.
Солдат рассердился.
— Не дашь, так и сам возьму! А твой милый попьёт и водичку! — грубо расхохотался он и протянул руку, желая выхватить бутыль из рук Клодины.
— Не пить вам нашего вина! — злобно и торжествующе крикнула маркитантка, увернувшись от солдата, и с силой бросила бутыль на камни мостовой.
Струйки вина потекли по булыжнику, образуя красные лужицы.
Разъярённый солдат вытащил револьвер, и не успела Мари опомниться, как Клодина рухнула наземь. Маркитантка не застонала, не крикнула… Кричала Мари. Она кричала не своим голосом и не могла оторвать глаз от тонких ручейков крови, которые смешивались с красными струйками вина.
Мари бросилась на колени перед распростёртой на земле Клодиной, схватила её руку. Рука была тяжёлая, безжизненная… Маркитантка уже не дышала. Черты её лица разгладились и были строги, почти суровы…
— Уходи, девчонка, подобру-поздорову, а то и с тобой будет то же! — зарычал солдат, обозлённый, что ему не досталось вина.
Мари бросилась бежать. Скорей, скорей домой, к маме! Уткнуться лицом в подушку, закрыть глаза… Не видеть, не слышать… Забыть!..
У порога Мари остановилась. Надо успокоиться!.. Дыхание её всё ещё было прерывистое, сердце неудержимо колотилось.
— Почему так долго? Где ты была? — послышался слабый голос мадам Моллет, лежавшей в постели.
— Я заходила к мадам Мишель, мамочка. Она прислала тебе кофе. Только… я… я… по дороге споткнулась и разлила его…
— Уж не обидел ли тебя кто, Мари? Скажи, моя деточка!
Едва сдерживаемые рыдания вдруг подступили к горлу Мари. Она тихо всхлипнула.
— Что с тобой? О чём ты? — тревожно спросила мать, приподнимаясь на локте.
— Мне так жаль… что… я не донесла тебе кофе!
— И не стыдно тебе в такое время плакать из-за пустяков! — с упрёком сказала мадам Моллет. — Лучше скажи мне, вернулась ли мадемуазель Луиза?
— Нет ещё.
— Уж не арестовали ли её?
— Н…не знаю, — пролепетала девочка, вытирая слёзы.
— Ах, какие ужасные дни! — сказала со вздохом Моллет-старшая. — Пока тебя не было, забегала соседка Антуанетта и рассказывала, что улицы прямо усеяны трупами… Неужели это правда?
— Не знаю, не видела… — поспешила ответить Мари.
— Что будет с жёнами и детьми тех, кто погиб вот так на улице! — продолжала мадам Моллет.
Она говорила ещё и ещё, но Мари только машинально кивала головой, а сама всеми помыслами была там, на улице, где лежала мёртвая Клодина.
Ночью Мари не могла уснуть. Непривычным мыслям было тесно в голове. Сколько перемен за короткое время! Ещё совсем недавно, всего два месяца тому назад, Мари смутно представляла себе будущее. Лишь в мечтах она видела себя настоящей цветочницей. Не той, что продаёт на углу фиалки, а мастерицей, которая шьёт из атласа, бархата и других дорогих материй нарядные цветы для отделки платьев богатых дам.
Но вот наступили недолгие счастливые дни Коммуны, и прежние мечты показались Мари смешными и жалкими. Да и сама Мари стала не та. Не стесняясь, она признавалась самой себе, матери, Шарло, Гастону, что в глубине души ей всегда хотелось быть учительницей, как Мадлен Рок, как сама мадемуазель Луиза. Но разве можно было прежде думать об этом всерьёз? А теперь? Правда, прежде чем учить других девочек, ей придётся долго учиться самой. Но Мари уже не будет больше стоять на перекрёстке с букетами цветов: осенью она пойдёт в школу.