Шашлык из трех поросят

Александрова Наталья Николаевна

— Я ничего не знаю! — крикнула она.

— Ну-ну, — усмехнулась капитан Матросова, оно и видно.

— И чего вы все навязались на мою голову! с чувством воскликнула тетка. — У меня, может, горе, любимого человека убили!

— Верно, — охотно согласилась Александра, вот я за этим, собственно, и пришла. Сейчас мы с вами побеседуем по душам, а после я пойду убийство вашего любимого человека расследовать. Глядишь, и преуспею в этом деле. Вашими, так сказать, молитвами.

— Вряд ли, — вздохнула тетка, — уж не обижайся, девонька, но ничего у тебя не получится.

— Это что ж ты так в меня не веришь? — обиделась Александра.

В процессе разговора они как-то

незаметно перешли «на ты». Хозяйка с сомнением поглядела на Александру и отвела глаза. Что-то ей подсказало, что, несмотря на свою хрупкую и не внушающую опасений внешность, эта милиционерша просто так не отстанет.

— Ладно, я пойду, пожалуй, умоюсь, — пробормотала она, — только вряд ли тебе мой внешний вид от этого больше понравится.

Пока она была в ванной, Александра похозяйничала на кухне, нашла в шкафчике банку растворимого кофе и поставила чайник. Хозяйка вернулась довольно быстро. Она смыла старую тушь и разгребла птичье гнездо на голове.

Теперь волосы лежали если не гладко, то хотя бы не так топорщились. Однако теперь стал заметен свежий синяк на щеке и под глазом. Капитан Матросова быстро прикинула про себя, что синяк был получен только вчера, стало быть, покойный Ленчик никак не мог его поставить своей пассии.

— Кто ж тебя так? — спросила Александра, наливая кипяток в чашки.

— Меня Люся зовут, — несколько невпопад сообщила хозяйка, положив в коричневую жидкость три ложки сахара, — будем знакомы.

Они выпили кофе, потом Люся хватилась сигарет, оказалось, что все вышли. Пришлось курить вонючие и забористые папиросы Матросовой. Когда Александра уже прикидывала, как бы половчее приструнить несговорчивую свидетельницу, та вдруг бросила окурок на пол и затоптала каблуком.

— А, пошли они все! — заорала она. — Не родился еще тот человек, кто меня безнаказанно бить станет! Хотела про Севу узнать? Так это его ребятки мне морду разукрасили!

— Было за что? — вставила Александра.

— Вот теперь будет! — отозвалась Люся. Значит, вчера вечером прихожу я домой поздно.

Я барменшей работаю, у нас до двенадцати, да еще пока разберешься там со всем, кассу сдашь да бокалы пересчитаешь… Значит, эти трое меня аккурат у самой квартиры караулят. Я и пикнуть не успела — они меня в квартиру втащили и давай по-всякому пугать. Чтобы я не смела никому и слова сказать, что Ленчик был с Севой связан, а главное, чтобы милиции обо всем молчала, как рыба об лед. Я говорю, что ничего не знаю, никого не видела, так один там давай за руки хватать, я, конечно, вырываюсь, все-таки бармен, а не учительница ботаники, орать начала.., вот мне в глаз и засветили. И как теперь на работу идти с такой рожей? Не представляю! У нас на работе с этим строго.., все-таки культурное заведение, а не шалман какой-нибудь. Уехать хотела, так вы разве отпустите…

Да и похороны опять же…

— Вот что, Людмила, — строго сказала капитан Матросова, — давай так договоримся. Ты мне сейчас рассказываешь все, что знаешь про Севу Шрама. Я ничего не записываю, и вообще никто не знает, что я к тебе пришла. А потом езжай ты куда-нибудь подальше. Лично я возражать не стану.

— Честно? — спросила Люся. — Ну ладно.

Ленчику уже ничем не повредишь, значит, слушай. Как раз накануне, как Ленчика убили, встретила я его в городе. То есть он меня не видел, а я случайно его разглядела. Идет с таким деловым видом, да еще по сторонам оглядывается, я думаю, куда это он намылился, уж не к бабе ли? Двор незнакомый, дом тоже, свернул под арку, я — за ним. Он так по сторонам зырк — и в подъезд, а я в это время за помойкой спряталась.

Александра тут

же подумала, каких размеров должна была быть помойка, если за ней сумела спрятаться такая крупногабаритная тетка.

— Значит, Ленчик поднялся себе на третий этаж, там окно на лестнице разбито, все видно, я — за ним, на слух определила, которая дверь хлопнула. А он еще своими ключами дверь открыл, я и вовсе всполошилась: может, думаю, у него еще какая баба завелась на постоянном принципе? Не люблю, знаешь, когда из меня полную дуру делают…

— Этого никто не любит, — поддакнула Александра.

— Не скажи, — серьезно возразила Люся, — некоторые бабы очень даже не против, когда их за круглых дур держат. Прямо хлебом не корми… Но я не из таких. Значит, стою я против той квартиры — дверь как дверь, нормальная дверь, замызганная такая. Ну, я и позвонила.

Ленчик дверь открыл чуть не бегом, а как меня увидел — так у него рожа-то и вытянулась. Я, понятное дело, разъярилась: ты, говорю, кого ждал, такой-сякой? Налево от меня ходить вздумал? Так сказал бы сразу, разошлись бы как в море корабли, мне такого добра как ты даром не надо! Ну, и еще много всего, разошлась я, дала себе волю…

— А он? — с интересом спросила Александра.

— А он побледнел так, меня в квартиру втянул, сиди, говорит, тихо, дура, и молчи. Это я-то дура?

А он тогда кто? Но поняла я все-таки, что не бабу он ждет. У меня, говорит, дела важные, с опасным человеком тут встречаюсь. А ты, говорит, влезла куда не просят. И уйти уже поздно, вон его машина во двор въезжает. В общем, засунул он меня на балкон и велел сидеть тихо, как мышь в норке. Потому что если этот человек, Сева то есть, меня увидит, то всем плохо будет — и мне и Ленчику. Очень он его боялся, Севу-то, и не зря. Короче, разговор их я слышала, но ни черта в нем не поняла. Там окно открыто было, говорили они довольно громко. Значит, Сева велел Ленчику сей же час лететь в галерею, как же ее… «Арт Нуво», кажется, там выставка одной бабы, Катерины Дроновой, так вот у нее есть такая картина, то есть не картина, а вроде тряпка такая, на которой прилеплены красивые фиолетовые камушки. Эти самые камни Севу очень интересуют, так что Ленчик должен непременно завести знакомство с той художницей, напроситься к ней домой и выяснить, откуда она эти камни взяла и нет ли у нее дома еще таких же. Еще Ленчик должен эти камни сфотографировать вот этим вот аппаратом. И доложить обо всем Севе немедленно. Только, ясное дело, не по телефону, Сева сам его найдет в этой квартире.

— Это все? — медленно спросила капитан Матросова.

— Все, потому что Сева ушел, и Ленчик сразу же меня выпустил. Сам заторопился, а мне велел сидеть там еще полчаса, потом выйти, а дверь за собой захлопнуть. Что я и сделала.

И больше Ленчика живым не видела, — Люся внезапно уронила голову на стол и со вкусом зарыдала.

— Адрес той квартиры помнишь? — спросила Александра, не делая никаких попыток утешить Люсю.

— Улица Подковырова, дом пять, квартира восемь, вход со двора, — отрапортовала Люся, внезапно прекратив рыдать.

— Молодец! — похвалила Александра. — Значит, что я тебе теперь посоветую? Собирай манатки и срочно уезжай куда-нибудь, лучше подальше. Есть у тебя родственники?

— Тетя Вера в Воронеже.

— Дуй к тете Вере, сиди там месяц или дольше, как получится. Да быстрее собирайся, чтобы к вечеру тебя уже здесь не было. Я тебя в жизни не видела, и вообще никто к тебе не заходил.

При мысли о том, какую свинью она подложит товарищу Орлову, лишив его такого ценного свидетеля, у Александры поднялось настроение. С Люсей они простились дружески.