Шатун. Варяжский сокол
Шрифт:
– Мстимир идет вторым путем?
– Ты угадал, Воислав. Твоя затея опасна, но если волхв Мстимир даст согласие, то я, пожалуй, решусь вместе с тобой встать на черное крыло.
Халима обернулась даже быстрее, чем ожидали Карочей и Вениамин. Оба примчались во дворец расстроенного Красимира, как только услышали от присланного слуги о ее возвращении.
– Говорил же, что накликаете вы на мой дом беду, – крякнул с досадой хозяин.
Однако Карочей только рукой махнул на суеверного бека и принялся теребить Халиму, уставшую после долгой дороги:
– Ты в крепости была?
– Была, – вздохнула челядинка. – Смеялись они.
– Кто смеялся? – не понял сгорающий от нетерпения Вениамин.
– Я спросила, кто здесь Сокол, а они мне говорят, мы все здесь соколы.
– Но
– Отдала.
– Кому? – едва не взвыл Карочей.
– Черному Ворону.
– А откуда, хотелось бы знать, прилетел тот Черный Ворон, если в крепости были одни Соколы? – ехидно полюбопытствовал бек Вениамин.
– Со стены порхнул, – спокойно сказала Халима.
Вот ведь дура девка! Карочея трясло от ярости, бек Вениамин давился смехом, а Красимир сокрушенно вздыхал и разводил руками.
– Как он выглядел, этот Черный Ворон? – спросил скиф, овладевший наконец собой.
– Как всегда.
– То есть как новгородский боярин Воислав, который жил у вас в итильском дворце год назад?
– Ну да, – согласилась Халима. – Даже кафтан на нем был тот же самый.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Карочей. – Ответ он прислал?
– Прислал, – кивнула головой Халима и протянула бекам два черных пера. Красимир при виде этих перьев так и ахнул. Ведь предупреждал же он беков, что добром их затея не окончится, но эти двое как с цепи сорвались. Нашли с чем шутить – с Навьим миром!
– А на словах что просил передать?
– Сказал, ждите.
– То есть как это ждите! – вскипел бек Красимир, вскакивая с места. – Ты что несешь, дура?!
– Так ведь звали же его, – развела руками Халима. – От имени ганши Ярины и ее сына Богумила звали. Якобы ты, бек Красимир, лютуешь и винишь несчастную женщину в измене.
– Это когда ж я ее винил? – поразился Красимир. – Ведь слова поперек не сказал.
– Так я про письмо говорю, – пояснила Халима. – Мне его Черный Ворон прочитал и спросил, правда ли то, что здесь написано. А мне куда деваться? Я сказала, что правда.
– Как ты посмела, раба, клеветать на своего хозяина? – взъярился Красимир.
– Так ведь беки мне приказали, – ударилась в слезы Халима. – А ты, хозяин, сказал, чтобы я слушалась беков. Вот тут Черный Ворон дал мне два своих пера. Если-де хозяйка или кто иной эти перья сожжет, а потом три раза хлопнет в ладоши и вокруг себя обернется, тут он и явится во всей красе.
Бек Вениамин захохотал так заразительно, что Карочей не удержался от улыбки, хотя было ему сейчас не до веселья. Что-то с этим Соколом выходило не так. То ли он догадался о ловушке, то ли Халима сболтнула лишнее, но в любом случае, этот хитроумный варяг решил поиздеваться над своими врагами.
– Я с тебя сейчас шкуру спущу, – зло зашипел скиф на служанку, заливающуюся слезами. – Что ты мне голову морочишь! Сколько он тебе заплатил?!
– Десять денариев, милостивый бек, – захныкала Халима, – только я их выбросила. Разве ж можно брать серебро из Навьего мира!
– Ты не трогай девку, бек, – рассердился на самоуправство скифа Красимир. – В чужом доме все-таки находишься. Что ты от нее требовал, то она и сделала. А в остальном – твоя вина.
– Он прав, – похлопал по спине расходившегося Карочея бек Вениамин. – Раскусил нашу с тобой затею Рерик, будь он неладен. Теперь он и носа в Сарай не сунет.
– Придет он, – не согласилась с уважаемым рабби всхлипывающая Халима. – Как не прийти, если звали. И рать из Навьего мира приведет, дабы спрос учинить с виноватых.
Ведь как чувствовал Красимир, что добром затея с письмом не кончится. Сам бек грамотой не владел, но хорошо знал, какая сила в написанном слове таится. А про того же Вениамина говорят, что не чужд он колдовству, как и всякий уважаемый рахдонит. И хотя сами рахдониты свое пристрастие к колдовству отрицали, ну да кто ж им поверит. Чтобы вот так без магии, без черных обрядов такие деньжищи под себя сгрести, это надо сильно постараться. И тут бека Красимира осенило. Его даже пот прошиб от этой догадки. Не зря волхвы объявили Обадию Драконом, ох не зря. Когда это было, чтобы чернь руку подняла на самого кагана и его ближников? Да не было никогда такого в Хазарии! Не было. А потом у каждого гана мечники, у кагана Тургана целая рать – как же они могли позволить простым городским обывателям, кои оружия сроду в руках не держали, себя одолеть? А ведь одолели! И кагана порешили, и доблестных вождей положили полторы сотни, и мечников их убили без счета. Так неужто все это без участия Навьего мира обошлось?! Красимир припомнил жуткие образины, которые в ту страшную ночь окружили его дом. Их ведь ни мечи, ни стрелы не брали. А доблестных хазар, кои побывали с Красимиром во многих битвах, словно бы парализовало от страха. Да и сам ган оказался не на высоте. А ведь не робкого десятка человек. Но одно дело – в чистом поле с людьми ратиться, и совсем другое – лицом к лицу с навьим воинством сойтись. А бек Вениамин все хихикает и хихикает, словно рад своей затее. Еще бы, натравил Черного Ворона на ни в чем не повинного человека, и хоть трава не расти. А перья, принесенные Халимой, бек Вениамин почему-то не выбросил, а положил в кожаный мешочек и спрятал на груди. Ну и зачем он это сделал, хотелось бы узнать? Неужели для того, чтобы в урочный час бросить те перья в огонь и три раза хлопнуть в ладоши? С этого рахдонита станется. Прошлись они кровавым навьим следом по Итилю, а теперь вот и на Сарай нацелились. В городе ведь немало ганов и купцов славянской и тюркской веры, вот на них и падет тень того Навьего Ворона. Эх, не догадался обо всем раньше ган Красимир, погнался за почестями, а о душе забыл. Вот теперь пришла пора расплачиваться за былое легкомыслие. А ведь бека Красимира, пожалуй, в Сарай послали с единственной целью – чтобы с его помощью наслать на несчастный город Черного Ворона. И погубить не только Красимира, но весь сарайский честной люд в кровавом навьем хороводе.
Глава 6
Навий хоровод
В Сарае что-то готовилось. Бек Карочей, побывавший во многих крутых переделках, чувствовал это верхним нюхом. Торговые ряды волновались. Проезжая по городской площади, скиф ловил на себе откровенно враждебные взгляды. А ведь еще вчера в этих глазах было только равнодушие. Эка невидаль, бек из Итиля, приехавший по торговым делам в город. Почему же сегодня они пялятся на него так, словно не прирожденный скиф перед ними, а Змей или один из его подручных по меньшей мере. Может, зря они так опрометчиво потревожили Черного Ворона? Беку Вениамину хорошо, он в Навий мир не верит, а беку Карочею еще вчера стало не по себе. Если под именем боярина Воислава скрывался варяжский ротарий, то почему он прислал Ярине черные перья? Ворон – птица Велеса, но не Световида. Это надо быть рахдонитом, чтобы посчитать этот жест забавной шуткой, а тот же Красимир буквально с лица спал. Знать бы еще, что действительно открыл ему о Воиславе волхв Мстимир. Не мог ротарий бога Световида шутки ради прислать знаки Навьего мира любимой женщине, даже если бы заподозрил, что за ее спиной прячутся враги. Ну не служат ни руги, ни русы богу Велесу, вот этого никак не может понять рабби Вениамин.
– Я Хвета вчера видел здесь в Сарае, уважаемый бек, – склонился с седла к Карочею хазар Ярей. – Хотел было окликнуть, но его и след простыл. Следил он за нами.
– Уверен?
– Да, бек. Он тебе будет мстить за своего дружка Хабала.
– Найди его и убей.
– Сделаю, что в моих силах, – тихо сказал Ярей. – О беке Вениамине на торгу и постоялых дворах нехорошо говорят. В колдовстве его обвиняют. Связан-де он с Навьим миром и в город приехал, чтобы навлечь беду.
– О чем еще говорят?
– О Черном Вороне и каких-то перьях.
– Пошли хазар во все здешние питейные заведения и притоны, пусть слушают и мотают на ус.
– Я все сделаю, уважаемый бек.
Этого следовало ожидать. Волхвы не дремлют, а умения выдумывать страшные сказки им не занимать. Причем иные их сказки настолько хороши, что даже скептически настроенному гану Карочею становится не по себе. Зато бек Вениамин сегодня бодр как никогда и с удовольствием поглощает яства, выставленные на стол гостеприимным рабби Иосифом. Уважаемый Иосиф крепко держит в своих жилистых руках торговлю в Сарае, и слово его значит здесь не меньше, чем слово рабби Иегуды в Итиле, даром что он вдвое моложе. Скифа сарайский купец принял со всеми полагающимися почестями – и здравную чашу поднес, и к столу звал. При этом его свежее, заросшее черной кудрявой бородкой лицо лучилось гостеприимством. Бек Карочей и рабби Иосиф уже провели совместно несколько весьма удачных финансовых и торговых операций, а потому относились друг к другу с большой симпатией.