Шайтан-звезда (Часть 1)
Шрифт:
Убедившись, что воздух из бурдюка не выходит, Джабир закинул его за плечи и снова приступил к своему опасному подъему. На сей раз он преодолел путь гораздо быстрее, но, поравнявшись с нишей на противоположной стороне ущелья, направился вверх по течению, одновременно при каждой возможности спускаясь все ниже к воде.
Оказавшись на крошечном каменном уступе, так что брызги долетали до его рук, аль-Мунзир бросил в поток прихваченный с умыслом яркий клочок от шаровар убитого. Он оценил скорость, с какой клочок понесся по горной реке, и решил, что забрался достаточно высоко, и, если течение будет сносить его с той же скоростью, он одновременно пересечет поток и поравняется с канатом, свисавшим с ворота.
Плавал аль-Мунзир прекрасно, бурдюк же прихватил, полагая, что это средство поможет ему при необходимости вернуться к месту стоянки. Пробираясь к нише, он оценил торчащие из воды каменные клыки, и здраво рассудил, что пусть лучше первым с ними соприкоснется бурдюк.
Он прыгнул в воду, стараясь сразу лечь набок, и надутый бурдюк не дал ему погрузиться слишком глубоко. Рассчитав угол, под которым продвигаться к нише, аль-Мунзир поплыл, вовсю работая ногами.
Он оказался у каната, ухватился за него - и тут оказалось, что канат, оснащенный веревочными петлями, легко сматывается с ворота. Перебирая по нему руками, аль-Мунзир смотал добрую сотню локтей, не продвинувшись при этом вверх ни на палец.
Сперва он заподозрил происки шайтана, потом проклял свою несообразительность и призвал на помощь Аллаха. И сделал это куда более пылко, чем перед прыжком в воду.
Благодарение Аллаху, канат с петлями оказался как раз такой длины, чтобы хватило до выхода из ущелья. Более длинный был бы ни к чему. Те несколько человек, что поднимали суденышко вверх по течению, вставали у той его оконечности, которая в тот миг служила носом, брали канат на плечи и проходили несколько шагов до той оконечности, что служила кормой. Затем первый, достигший кормы, переходил на нос, брал свободную петлю и становился последним в небольшой веренице. И она шла по палубе, складывая освобождавшийся канат на корме красивыми кольцами, пока судно не приближалось к нише. Причем кольца эти в конце концов сужали пространство, мешая подтаскивать судно к нужному месту.
Аль-Мунзир в конце концов смотал с ворота весь канат, так что он ушел под воду, и ощутил, что может подтянуться и выбраться на площадку. Так он и сделал.
Теперь он мог разглядеть вблизи остов лодки и оценить его величину. В одиночку трудно было бы обтянуть его шкурами. Аль-Мунзир подошел к распялкам и потрогал - шкуры были холодными, но не влажными. Отсутствие верблюжьего помета на стоянке тоже свидетельствовало, что уже несколько дней никто не пробирался этим путем - по крайней мере, в сторону ущелья.
Какое-то время Джабир стоял у входа в пещеру, прислушиваясь. Недаром его прозвали Предостерегающим - осторожность подсказывала ему, что в глубине этой пещеры нет ничего хорошего, кроме опасности.
Но он уже был уверен, что именно этим путем увезли Абризу.
Джабир оставил бурдюк на краю площадки, таким образом, чтобы можно было, схватив его, сразу же прыгнуть в воду. И вступил в полумрак пещеры, держа наготове острую изогнутую джамбию, причем он взял рукоять так, чтобы удар нанести короткий и резкий, почти без замаха, снизу вверх. Таким ударом можно было вспороть все брюхо врагу и вытащить на лезвии его мерзкие кишки!
Сперва довольно широкий ход вел ровно и прямо, затем несколько сузился и начал подниматься вверх, но не круто, из чего аль-Мунзир вывел, что этим путем неизвестные похитители, возможно, доставляли и вьючных животных. Наконец свет, который хоть как-то проникал и ущелья, иссяк, и аль-Мунзир остался в полной темноте.
Он остановился, размышляя.
Сейчас ему не помешал бы факел. Или хотя бы маленький светильник. У факела было то преимущество, что им можно наносить удары и отбиваться. Но ни того, ни другого он раздобыть не мог.
Вдруг в глубине хода послышались голоса.
Аль-Мунзир прижался к стене, держа у бедра джамбию.
Приближалось по меньшей мере трое мужчин, и они несли светильник, и спорили о том, нужно ли им вообще двигаться в этом направлении, или же их госпожа и повелительница от великого беспокойства лишилась рассудка.
Один, судя по голосу, хныкливая плакса, предложил самое разумное.
– О Ибрахим, о Хасиб, а почему бы нам просто не посидеть на берегу потока?
– спросил он.
– А потом мы на всякий случай обрызгаем кожи водой, и смочим в воде канат, если кто-то вздумает проверить, чем мы тут занимались. Ради Аллаха, не будем ничего предпринимать! Ведь мы имеем дело с шайтаном, подобным пятнистой змее! Где же это видано, чтобы люди ловили шайтана? Пусть его убирается, куда хочет!
– Он прав, о Хасиб, - подтвердил другой голос, ворчливый и суровый. Мы воистину видели в подземелье шайтана. И он был пятнистый, а пятна на нем - черные и зеленые. И он ростом в семь рабочих локтей...
– В восемь, о Ибрахим, или даже больше, а глаза у него - как большие плошки, и за ним тянулся хвост в пять локтей, окованный железом и очень тяжелый!
– поправил тот, кого аль-Мунзир для себя назвал плаксой.
– Как же могло существо в восемь локтей ростом бежать по подземелью, потолок которого не выше пяти локтей?
– удивился спутник тех, кто сталкивался с ужасающим шайтаном.
– И как вы оба догадались, что его хвост окован железом?
– Этот хвост, которым он размахивал, как дубиной, понаставил нам синяков, о Хасиб, и подбил мне глаз, клянусь Аллахом!
– Что-то неладно с этим вашим шайтаном, о несчастные, - сказал Хасиб. Жаль, что не было там меня с моей дубинкой из китайского железа. Мы бы
посмотрели, что крепче - хвост или дубинка.
По голосу Джабир понял, что из троих этот - самый опасный, ибо он готов выйти с дубинкой против шайтана. Понял он равным образом, что плакса слаб духом, так что без понуждения выдаст все, что знает о похитителях.
И, соразмерив свои силы с силами противника, аль-Мунзир составил план сражения.
Ему нужно было уничтожить тех, кто мог бы оказать сопротивление, завладеть плаксой и допросить его.
Ход был достаточно широк, чтобы двое мужчин шли рядом, а третий сзади. И аль-Мунзир решил, что сзади непременно пойдет тот, кто не хочет на свою голову никаких дополнительных бедствий, связанных с охотой на шайтана, а желает просто посидеть на берегу потока, и это, скорее всего, будет плакса.
Аль-Мунзир стал неслышно отступать, пока не добрался до того места, где начиналось сужение хода. Он прикинул - получилось, что для схватки имелся необходимый простор, и джамбией можно было наносить удары, а для хорошего замаха дубинкой ход все еще был тесноват.