Шеф Пьер
Шрифт:
Мне снится сон, и я точно уверена, что это сон о счастливой семье из четырех человек. Мама, папа и двое детей.
Глава 28
Холли
— Эмма, — кричу я еще раз из кухни, пока готовлю ей овсянку. — Давай, вытаскивай свою попку из кровати.
— Я не хочу идти сегодня в школу. Я устала, — хнычет она из своей комнаты.
— Хорошо. Никакой школы.
— Ура!
— Но мы также больше не пойдем к Пьеру среди недели.
Я улыбаюсь, потому что знаю, что она вчера хорошо повеселилась и не может дождаться, когда придет к нему снова, чтобы он смог научить ее готовить французский тост.
— Ма-а-ам, — грустно бормочет она.
— Тебе выбирать. Если остаешься дома, то больше никаких вечеров у Пьера. Или ты встаешь и начинаешь собираться, и тогда мы сможем еще раз поехать к Пьеру.
Я заканчиваю готовить ей сэндвич с ветчиной и сыром, а затем включаю электрическую кружку, чтобы сварился и мой кофе.
— Доброе утро, мамочка. — Маленькими ручками Эмма обнимает меня сзади, и я чувствую, как головой она прижимается к моей пояснице.
— Доброе утро, солнышко. Тебе сперва нужно позавтракать, а потом принять душ и почистить зубы.
Она ворчит и сильнее прижимается ко мне.
— Где бабушка?
— Думаю, она все еще в постели. Давай, шевелись, лентяйка.
Эмма хихикает, пока берет кашу, которую я уже приготовила, и ставит ее на кухонный стол, садится и начинает есть.
— Мы можем приготовить пиццу сегодня вечером? — бормочет она с полным ртом овсянки.
— Повтори, что? — я помешиваю свой горячий свежезаваренный кофе и поворачиваюсь к Эмме, которая проглатывает полную ложку каши.
— Приготовим сегодня пиццу?
— Нет, мы ели ее вчера. Думаю, сегодня у нас будет спагетти болоньезе.
Она фыркает и запихивает еще больше каши в рот.
Пока я сижу напротив нее, Бронвин появляется на кухне — волосы взъерошены после сна, глаза уставшие, а кожа бледная-бледная.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, осматривая ее растрепанный, изможденный вид.
— Я не очень хорошо себя чувствую. У меня болит голова со вчерашнего вечера, и никакие обезболивающие не помогают, — говорит она, доставая стакан из шкафчика и воду из холодильника.
Я встаю и подхожу к ней, забираю у нее стакан и указываю ей присесть, чтобы я смогла позаботиться о ней. Шаркающей походкой она доходит до места возле Эммы и наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Я запишу тебя к врачу, — говорю я, передавая ей воду, и иду к аптечке, чтобы взять «Ибупрофен».
— Это всего лишь головная боль. Никогда не знаешь, когда она разгуляется. — Она снова целует Эмму, а потом кладет голову на стол.
— Я приготовлю тебе тост, чтобы ты не голодала.
— Спасибо, — бормочет она, не поднимая головы.
Пока я готовлю ей тост, Эмма радостно описывает каждую мелочь того, как она и Пьер готовили пиццу. Бронвин периодически говорит «хорошо» и «это здорово», но ее измученный вид беспокоит меня. Обычно она такая энергичная и счастливая.
— Отлибрнв новстма, — говорит она, и я сразу же иду к ней.
— Бронвин? — я трясу ее за плечо и автоматически замечаю, насколько ее тело обмякшее. — Бронвин! — еще раз повторяю, и мое сердце уходит в пятки.
— Что случилось с бабушкой? — встревожено спрашивает Эмма, ее глаза наполняются слезами. Она крепко прижимает плюшевого мишку к груди и выглядит призрачно белой.
— Поамш, — невнятно говорит Бронвин.
— Эмма, принеси домашний телефон мамочке прямо сейчас, — говорю я, пытаясь передвинуть Бронвин так, чтобы она легла на пол.
Эмма бежит в мою комнату и берет телефон. Я слышу, что она бежит так, будто тысяча слонов несется по коридору ко мне.
Она передает мне телефон, и я набираю номер экстренной службы Австралии — три ноля.
— Три ноля. Вам требуется полиция, пожарная служба или скорая помощь? — спрашивает спокойным голосом женщина на другом конце линии.
— Скорая помощь, — отвечаю я.
Левая сторона рта Бронвин уже обвисла, и она говорит какие-то непонятные слова.
Меня мгновенно соединяют с другой женщиной, которая начинает подтверждать мой адрес и ближайшую пересекающую улицу. Она продолжает спрашивать, что случилось, и я объясняю ей, что речь Бронвин стала невнятной, и ее тело резко обмякло на одну сторону.
— Сколько ей лет?
— Шестьдесят восемь.
— Она в сознании?
— Да, нет, черт, я не знаю. Она лежит на кухонном полу и бормочет что-то, что я не понимаю что.
— Это нормально, просто помогите нам, чтобы мы знали, с чем имеем дело.
Она задает еще несколько вопросов, но с каждым новым я становлюсь все более напряженной. Почему они так долго? Такое чувство, будто прошел уже час с тех пор, как я позвонила в скорую помощь.
— Холли, похоже, у нее инсульт. Сохраняйте спокойствие, говорите с ней спокойно. Я отправила «скорую», расчетное время прибытия — три минуты. Они смогут зайти через переднюю дверь?
— Эм-м… — я теряюсь и паникую.
— Послушайте меня, Холли. Смогут ли сотрудники скорой помощи зайти через переднюю дверь? Какие-либо препятствия могут помешать им зайти в ваш дом?
— Я... эм-м… что? — Желчь быстро поднимается по моему горлу.
— Мамочка, мамочка, мне страшно, — кричит Эмма
Мое сердце бешено колотится в груди, дыхание ускоряется, и я пытаюсь сохранять спокойствие ради всех.
— Бронвин в безопасном месте? — спрашивает женщина по телефону.
— Да, она лежит на кухонном полу.