Шеф Пьер
Шрифт:
— «Кюпидитэ»? — спрашивает папа, усаживаясь на стул.
— Да, — шепчу я, пока Сальваторе сжимает мое бедро.
— «Кюпидитэ»? — повторяет папа, уставившись на меня диким взглядом.
— Да.
— Но... это... но... — первый раз в моей жизни папа и мама потеряли дар речи.
— Это в... вроде... как в Париже. И это один из двадцати лучших ресторанов в мире. Я разговаривала с ними по скайпу, и они предложили мне годовую стажировку. Я уезжаю во Францию через две недели.
Мама и папа смотрят друг на друга. Мама несколько раз открывает рот, но ничего не произносит. Папа смотрит на меня. Сначала он кажется злым. Но потом черты его лица меняются, плечи расслабляются, и он улыбается мне.
— Мы будем скучать по тебе, — наконец-то умудряется сказать мама, прежде чем папа успевает сказать хоть слово.
Папа смотрит на стол, пока сам светится от радости и счастья. После долгой паузы он делает огромный вдох и смотрит на меня.
— Я думал, вы собираетесь сказать мне о своей помолвке. Фух, я рад, что это не так. Не то чтобы я был против, но только через несколько лет, а пока вы слишком молоды.
Я смотрю на маму, и теперь ее очередь выглядеть робкой и обеспокоенной.
— Ну, папа, есть еще одна новость…
Конец…
— Пьер, — говорит Холли, когда мы лежим в постели. Сегодня был эмоциональный день. Мы отвезли Эмму в аэропорт и отправили ее изучать кулинарное искусство под руководством одного из самых талантливых шеф-поваров мира. Ее помолвка с Сальваторе не должна была быть шоком, но я не мог вымолвить ни слова. Но я очень рад, что он уехал с ней, потому что знаю, он любит ее и будет заботиться о ней.
— Oui, mon ch'eri, — отвечаю я, обнимая ее великолепное обнаженное тело и оставляя поцелуи на ее спине.
— У меня на завтра назначена встреча с моим гинекологом, — говорит она тихо, пока прижимается своей аппетитной попкой к моему паху.
— Мне ненавистно, что ты переживаешь менопаузу, но я люблю любой наш секс.
Я переворачиваю Холли на спину и накрываю ее соблазнительное тело своим. Она раздвигает ноги и обхватывает мои бедра, пока я скольжу в ее влажную и теплую киску.
— Да, насчет этого, — стонет она, прижимаясь своей грудью к моей, а ногтями глубоко впиваясь в мою спину.
— Все в порядке. Я все еще люблю тебя, даже с твоими безумными перепадами настроения.
— Хорошо, потому что у меня не менопауза.
Я мгновенно замираю.
— Что? — спрашиваю я, мое тело дрожит от беспокойства.
Ее глаза наполняются слезами, и она улыбается, пытаясь сократить любое расстояние между нашими телами.
— Ничего страшного нет.
— Тогда в чем дело?
— Подожди восемь месяцев и узнаешь.