Шекспир мне друг, но истина дороже. Чудны дела твои, Господи!
Шрифт:
– Пожалуй, нет, – признался Федя Величковский. – Я на экскурсии. У меня такая экскурсия – на одного.
– Валерий Клюкин, – представился человек. – Муж Валерии Дорожкиной. Я всем сразу говорю, что я муж, чтобы не было вопросов.
– А какие у меня… могут быть вопросы? – не понял Федя.
– Мало ли, – пожал плечами бородач. – У меня такое почетное звание – муж звезды.
– По-моему, неплохое звание! – заявил Федя. – Если теоретически представить себе, что у меня могла быть жена, я бы предпочел, чтобы она была звездой, а не просто какой-нибудь убогой дурочкой.
– Н-да, – то ли согласился, то ли не согласился Валерий.
– Вы декорации прямо здесь делаете?
– Прямо здесь.
– Как вы думаете, что могло случиться с главным режиссером?
Валерий швырнул тряпку в угол, она приземлилась на ящик, в котором, как патроны в патронташе, были плотно натыканы желтые длинные банки.
– Он помер, – сказал Клюкин равнодушно. – Что еще с ним могло случиться?
– А может, его убили?
– Бросьте. Кому он нужен?
– Я не знаю. Но вашу жену тоже пытались… убить. В тот же вечер.
Клюкин подумал немного.
– Послушайте, молодой человек. Мне нет никакого дела до моей так называемой жены. Мы разводимся. Я больше не могу и не хочу!.. Она вполне жива и здорова, с ней все прекрасно. Не знаю, пытались ее убить, или она сама…
Федя навострил уши.
– Что сама?
– Ничего! – рявкнул Клюкин неожиданно. – Можете продолжать вашу экскурсию в другом месте. У меня работы полно.
Федя, которого никогда в жизни ниоткуда не выгоняли, неопределенно улыбнулся, пробормотал «спасибо» и вышел из обитых жестью ворот.
Странная личность этот «муж звезды», очень странная!
В коридоре на втором этаже ему навстречу попалась очень хорошенькая девушка. Вчера он ее уже видел. Кажется, она дочка директора Юриваныча.
– Здравствуйте, – издалека весело сказала девушка и помахала ему рукой. – Вы еще не уехали?
– Нет, – ответил Федя и тоже улыбнулся. – Мы и не собирались!
– А я в «Дуэли» играю Катю, дочку чиновника. Там всего несколько реплик, – и девушка повела плечом, – но все же лучше, чем ничего! Как вас зовут?
Величковский представился по всей форме.
– Федя – смешное имя, – развеселилась девушка. – А я Алина!
– Алина, – немедленно начал Федя, – сжальтесь надо мною. Не смею требовать любви, быть может, за грехи мои, мой ангел, я любви не стою, но…
– Как?! – совсем уж засмеялась Алина. – Так уж и любви?.. Какой вы быстрый! Вы на радио работаете?
– На радио, – признался Величковский. – На телевидении тоже пытаюсь работать.
– Вы артист, Федя?
– Я сценарист. Ну, еще, конечно, редактор, иногда ассистент режиссера, когда надо, корреспондент…
– Федечка, – Алина взяла его под руку и немного прижалась крепкой и весомой грудью. – Напишите для меня сценарий! Самый лучший и самый красивый! Для самого первого и самого красивого канала! А лучше сразу для большого кино! Я стану знаменитой артисткой и вас тоже немножко… прославлю.
– Я… постараюсь, – слегка струхнул Федя и спросил глупость: – А вы хотите сниматься в кино?
– Господи, кто же не хочет сниматься в кино?!
– Я не хочу, – откровенно признался Федя.
– Так вы и не артист! Хотя у вас… хорошая фактура. Вы красавец.
Фрондер и циник Величковский, объявленный красавцем, подумал, не отступить ли.
Нет, он опытный человек!.. В конце концов, у него за плечами один неудачный роман и первая любовь в десятом классе, тоже не слишком удачная! Он немного подзабыл, в чем было дело в этом самом десятом классе, но объект его любви, кажется, не обращал на него никакого внимания, и подаренный на День святого Валентина мишутка был оставлен на парте в классе – несколько напоказ. Родители, когда Федя им об этом даже не рассказал, а упомянул небрежно – мишутку было жалко, деньги на него он брал у мамы, долго присматривался и выбирал, – сказали, что на это не стоит обращать внимания. Если девушка так поступает с твоим мишуткой, сынок, выход у тебя только один – больше не дарить ей подарков. И царапина зажила очень быстро, даже удивительно. Неудачный роман он вовсе не хотел вспоминать! Там уже не царапина была, а кровавая рана, и ему до сих пор было немного страшно ее тревожить.
Он опытный человек, но по какой-то необъяснимой, нелепой чистоплотности опасался и не понимал девушек, прижимавшихся грудью в первые секунды знакомства. Никакого удовольствия и трепета он не испытывал, наоборот!.. В голове сразу наступало похолодание, он отстранялся, принимался сложно и витиевато говорить – в общем, как правило, через некоторое время, к Фединому облегчению, девушка начинала скучать и прекращала натиск.
…Но тут другое дело! Тут – детективная пьеса в декорациях драматического театра! Может, имеет смысл продолжать?
– Проводить вас? – осведомился Федя, решивший, что имеет смысл продолжить.
– Я иду к папе. Мой отец директор.
– Вам повезло, должно быть.
Алина фыркнула:
– Все считают, что дочка директора театра обязательно должна быть примой! А у нас все наоборот! Папа считает, что не должен хлопотать за меня, потому что это непорядочно. Если режиссер решил меня утвердить, значит, утвердит! Ну, так было, пока он не помер. Он вчера помер!
– Бог мой, – сказал Федя Величковсикй. – Какое несчастье.
Алина махнула рукой.
– На самом деле он противный был! Всем молодым артисткам глазки строил. Имел право, в общем. От него зависело, кто будет играть, а кто за кулисами стоять. Или участвовать в сцене «Выходят крестьяне»!
Любвеобильность главных режиссеров, о которой Федя тоже знал из мемуаров, всегда казалась ему придуманной. Зачем нормальному, да к тому же занятому, да еще, так скажем, не первой свежести человеку гарем из молодых, не очень молодых и совсем пожилых женщин? С ними, наверное, управляться трудно, они сил очень много отнимают, между ними нужно как-то лавировать, юлить?.. А выходит, так оно и есть на самом деле?! Главный режиссер падишах, а вся женская половина «театральной семьи» – его наложницы?