Шелест трав равнин бугристых
Шрифт:
— Анализ, это когда узнаёшь из чего что-то состоит или как оно устроено, — втолковывает Петя слушателям. — Например, проанализировать табуретку можно внешним осмотром. Убитую крысу — при помощи ножа, а как проанализировать, например, воду?
— А как её проанализировать? — интересуется Чук.
— Не знаю, — «сознаётся» Петя. — Но, полагаю, что как-то можно. Ведь мы уже знаем про неё, что при нагревании она испаряется, а те, кто поднимался высоко в горы, могли видеть лёд или снег. В них вода превращается, если сильно остынет.
Это не первая попытка организовать академию наук. Надо сказать, предыдущие совсем не удались. Вероятно, не самых подходящих «кадров» собрал шеф-багыр для прошлого разговора о сущности вещей. Или не о том толковал? Нынче он хорошенько подготовился.
— Для начала давайте попробуем проверить моё утверждение о сферической форме Земли. Кто догадается, как это можно проделать?
— Надо идти всё время в одну сторону и, в конце-концов прийти в то же самое место, откуда вышел, — предложил Кын.
— По пути можно встретить горы, — возразил Пэл.
— Обойти их, и все дела.
— Знать бы, сколько придётся топать, — озадачился Чук.
— Да, неплохо бы прикинуть расстояние, — согласился Петя. — Кто догадается, как это можно проделать?
Переждав недоуменное молчание, начал подсказывать:
— Представьте себе, что мы находимся на поверхности сфероида. Для простоты будем рассматривать окружность, вернее, две точки на ней, расстояние между которыми известно. Если мы измерим угол между горизонталью и очень далёким предметом…
— …Зная угол, занятый дугой известной длины, определим и длину всей окружности, — встрял Пыво. Он в геометрии самый продвинутый.
Потом Петя наблюдал процесс планирования «эксперимента». Надо сказать, уловив идею, питекантропы принялись достаточно толково рассуждать о том, что угол нужно брать по Полярной Звезде, а дугу отмерять точно с севера на юг. И лучше всего это делать в Бугристых равнинах. Потом началось «проектирование» дальномера, построенного как прямоугольный треугольник, где один катет известен, а второй как раз и есть измеряемое расстояние. Этот самый катет выбрали равным пяти метрам по длине удобного для переноски бамбукового шеста.
Сооружённый прибор хорошенько проверили на берегу озера на горизонтальной поверхности, сравнивая его «показания» с результатами измерений верёвкой.
Надо сказать в здешнем километре пятьсот двенадцать метров — восемь в кубе. В метре шестьдесят четыре сантиметра. Зато сантиметр состоит из восьми миллиметров, равных примерно трём знакомым нам миллиметрам. То есть метр получается равным примерно полутора нашим, отчего километр примерно на четверть короче французского. Тем не менее, это стройная система, в которой аналог литра — кубический дециметр — имеет объём около восьми нынешних литров, за что называется «ведро». А его восьмая часть как раз и есть местный литр.
Петя нарочно не стал заморачиваться с производными от наименования числительного «восемь», а применил привычные приставки, описывающие десятичные соотношения размеров. Сам привык, а остальные и не знали, что он при этом схитрил.
Мерную дугу проложили от одной вершины холма до другой. Для начала что-то около десятка километров отмерили. Но разницу в углах расположения Полярной Звезды над горизонтом определить не смогли. То есть она как бы и есть, однако назвать цифру совсем никак не удаётся — меньше градуса, и всё тут.
Одни принялись удлинять дугу, а другие стали думать, как измерять малые углы. Потихоньку, шаг за шагом начали вычислять длину окружности Земного сфероида, то прибавляя продолжительности дуги, то всё более и более точно определяя угол на выбранную звезду. Вскоре получаемые значения стали колебаться где-то в окрестностях пятидесяти тысяч километров, что выражалось числом 150 000, если брать в восьмеричной системе. Оценив результат, Кын решил погодить с пешим походом вокруг шарика. Сказал, что этак дети без него вырастут, а тащить их в такую даль он не готов.
Так вот, после того, как удалось провести столь сложное измерение, гипотеза о шарообразности Земли и о том, что звёзды расположены очень далеко, более ни у кого сомнений не вызывала. Имеется ввиду та часть сообщества, что считается наиболее образованной — это уже с полсотни человек.
Глава 32. Битва за умы
Петя уже далеко не юноша — у него даже внуки появились. А вместе с ними и мысли начали копошиться в голове. Вот попал он в примитивный древний мир, в облик которого его трудами были внесены немалые перемены. Так, навскидку: керамика, заготовка продуктов на период бескормицы, режущий инструмент, начала гигиены, осознанный подход к процессу размножения… да разве всё упомнишь?! Но главное — образовалось нечто коллективное. Между питекантропами наладилось взаимодействие, позволяющее решать задачи, неподъёмные для одиночек или маленьких групп.
А ведь он — шеф багыр — не вечен. Пусть ещё нескоро, но наступит и его час. Кто же тогда продолжит начатое? Или, хотя бы позаботится о сохранении достигнутого? Хотя, по части прогресса сам Петя вряд ли сумеет чего-нибудь существенного присовокупить к уже совершённому — он попал сюда чересчур молодым и маловато знает. Маловато полезного для людей, живущих в период кануна каменного века.
Хотя, в области наук и технологий сами питекантропы уже способны на кое-какие продвижения и без посторонней подсказки. Его дело позаботиться о том, чтобы для этого сохранились благоприятные условия. То есть, организация, кормящая естествоиспытателей. Насколько он помнит из истории, в глубокой древности племена содержали специальных людей — шаманов. Считалось, будто они хранят сакральные знания.
Что такое сакральные? А такие, которые нужно держать в секрете, потому что так положено. Позднее, когда стали образовываться государства, такие же знания сохраняли втайне жреческие касты, допуская к ним только узкий круг избранных. Это здорово сдерживало ход прогресса, потому что хранителям секретов не было никакого резона широко распространять сведения, козыряя которыми можно было легко выдуривать себе обильную еду и другие блага жизни.
Так, если вернуться к вопросу об организации, способной содержать деятельность учёных, тут Петя почти ничего не знает из своей прошлой жизни ни о том, как собирали налоги, выделяя часть средств на поддержание научных школ, ни о том, как вообще функционировали огромные организации, именуемые государствами. Зато он немного знаком с образовательной системой, потому что вращался в ней с того момента, как помнит себя. Вот — единственное, что он может после себя оставить. Детские сады и школы, не просто доступные всем, но и обязательные для посещения чадами обоего пола. На этом и следует ему сосредоточиться.