Шелест
Шрифт:
Не успели поймавшие клинки осесть на землю, как в сторону находящихся передо мной полетело ещё два ножа. И остался передо мной вожак, в одночасье лишившийся своей ватаги. Спору нет, куряне жёсткие ребята, но на всякий лом найдётся другой. Бедолага ещё и понять-то толком ничего не успел, а я уже подскочил к нему и опустил на голову тесак. Пока плашмя. Нужно же с кого-то начинать разговоры.
Быстро связал пленника и провёл контроль. Трое из четверых оказались ранены, а свидетели мне ни к чему. Затем взвалил связанного на плечо, и поспешил убраться куда-нибудь в сторонку, а то и собаки подняли
— Опамятовал, — когда вожак открыл глаза, удовлетворённо произнёс я. — Жить хочешь?
Пленник замычал и тут же мелко закивал в знак согласия. Я лишь удовлетворённо улыбнулся и ободряюще подмигнул. Главное в человеке поддерживать уверенность в лучшем исходе. Ну вот нет у меня времени долго рассусоливать.
— Знаешь этого?
Я показал листок бумаги с рисованным портретом Топорка. Выполнен хорошо, всё же рисовать мне нравилось, хотя до гиперреализма и далеко. Причём дело не только в моём недостаточном мастерстве, которому ещё расти и расти. Такой портрет априори быстро не нарисовать, а времени у меня не было.
Вновь утвердительный кивок и бодрое мычание человека желающего что-то спешно сообщить. Я поднёс палец к губам, мол, потише.
— Я сейчас выну шапку из твоего рта, но ты не шуми. Лады? Станешь кричать, я тебя порешу, как дружков твоих и пойду другого видока искать. Договорились? Молодец.
— Гхм-м-гх, — как можно тише прокашлялся он, а потом просипел. — Топорок это.
Вообще-то ничего удивительного в том, что он его знает. Разумеется, если покойный и впрямь был в Курске, в чём я не сомневался. Город-то по сути небольшой, с населением всего-то тысяч восемь, может чуть больше. Так что, гопота знает друг дружку как облупленных.
— Где его сыскать?
— Да бог весть. Он уж год как лихими делами не пробавляется. Слышал, что вроде как с кем-то на стороне дела ведёт, но что именно делает не знаю.
— Где появляется?
— Да уж месяц как ни слуху ни духу.
— Куда хаживал раньше?
— Трактир на Лосиной улице. В картишки любит перекинуться.
— Спасибо.
Я без лишних разговоров вогнал ему тесак в сердце. А что такого? Я ведь не обещал не убивать, а просто спросил хочет ли он жить.
Чтобы найти нужную улицу пришлось постараться, потому как прохожих в этот поздний час не было. Как я ещё умудрился нарваться на эту пятёрку. Впрочем, наверняка случайно, не думаю, чтобы они охотились в столь бесперспективном месте. Я даже успел пожалеть, что оприходовал вожака, а не воспользовался им как проводником. Прибить-то дело не хитрое. Но мне всё же повезло.
— Браток, — окликнул я парня, идущего под ручку с девушкой.
Среагировал он молниеносно. Обернулся в мою сторону, разом заводя девчушку себе за спину, и опуская руку, но рукоять ножа в ножнах на поясе. Ничего особенного, самый обычный клинок, какие тут приняты в обиходе. Оно и сало порезать, а придётся так и для обороны использовать можно.
— Прости, браток и в мыслях ничего дурного не было, — я поднял руки, показывая открытые ладони.
— Чего надо? — даже не пытаясь выглядеть дружелюбным, спросил тот.
— Мне Лосиная улица нужна. Там
Парень смерил меня недоверчивым взглядом, осмотрелся по сторонам, нет ли ещё кого. И даже не думая расслабляться, кивнул вправо.
— По переулку, третий перекрёсток.
— А трактир одесную* руку или в ошуйцую**, — уточнил я, чтобы не отправиться в противоположную сторону.
*Десница — правая рука. Одесную — по правую руку.
**Шуйца — левая рука. Ошуйцую — по левую руку.
Благодаря регулярной армии и строевой подготовке в обиход всё больше и больше входят лево и право. Но это всё больше среди дворян, служивых и грамотных простолюдин, основное население продолжает определять стороны по старинке.
— Одесную, — ответил парень.
— Спасибо, братец. Извини, что потревожил.
Всё так же демонстрируя миролюбие выставленными руками, я пошёл в нужную сторону. Когда же повернул и скрылся за забором, услышал удаляющиеся шаги. Разошлись миром, вот и ладушки.
К нужному трактиру я подошёл довольно быстро. Однако заходить в него не стал. Рупь за сто, что мне там рады не будут, а я здесь не ради уменьшения поголовья преступного элемента славного града Курск. Хотя скорее на голову окоротят меня. Не следует брать на себя слишком много. Вот если бы завалиться туда вместе с Рябовой, тогда совсем другой расклад. А так-то, лучше не зарываться.
Я занял позицию в тени высокого забора, из-за которого доносился ленивый брёх сторожевого пса. Да и тот вскоре затих. Чего понапрасну глотку рвать, если прохожие тут не такая уж и редкость. То в трактир проходили новые посетители, то из него выходили подгулявшие, а парочку так и вовсе взашей вышвырнул вышибала. Но никто из них для беседы не подходил.
Мне ничего не оставалось кроме как терпеливо ждать. Всегда ненавидел рыбалку, с её дурацким поплавком. И снайпер из меня не вышел именно из-за отсутствия этой самой терпелки, когда ради одного единственного выстрела нужно лежать без движения часами. Но ничего не поделаешь, мне нужна информация и я знал откуда её получить, только источник никак не появлялся.
Дверь трактира в очередной раз хлопнула и на улицу вышел малец, на вид лет двенадцати. Подтянул портки, шмыгнул носом и пошагал вдоль по улице, собирая свою дань собачьего брёха. То, что нужно. Главное не упустить.
Ребёнок? Так и есть. Этим ребяткам приходится выживать в жестоком мире полагаясь только на себя. И для этого они должны знать все опасные места и безопасные норки, к кому прислониться, а кого и посторониться. Так что в качестве получения информации идеальный источник.
Разумеется я не собирался его пытать и убивать. Хотя кто знает, что из него получится через пару тройку лет, глядишь ещё и душегуб, каких Курск ещё не видел. Но этого никому не дано знать, а потому и думать о таком не стоит. А вот разговорить его, это уже совсем другое дело, и в помощь мне мой возраст. Да, я далеко не худосочный и зарядить могу от всей широкой души так, что небо вызвездит. Но при этом я по сути всё ещё подросток, и это явно заметно. А значит и расположить к себе мальца мне куда проще, чем взрослому.