Шелест
Шрифт:
— А ты хорошо стреляешь, Шелест, — заметила Рябова. — На семьдесят шагов попасть в человека из пистолета, да ещё и с двух рук, это уметь надо.
— Я умею стрелять. Да и пистолеты у меня отличные, — вешая за спину карабин, и извлекая из петель трофейные двустволки, ответил я.
— Я заметила. Помнишь, что обещал справить мне парочку пистолетов и штуцер. Или сказал в горячке?
— Я от своих слов не отказываюсь.
— ну что же, будет время, будет пища. Держись позади и справа от меня, — направляясь к поверженным противникам, распорядилась она.
— Есть, —
Вообще-то в русской армии не используют это слово, вместо этого говорят слушаюсь. Как нет и команды марш, а командуют ступай. А вот дисциплина очень даже используется.
Брать пленных в наши планы не входило, поэтому едва завидев движение, Рябова добила его из пистолета, и повесив его на петлю, взяла в левую руку палаш. Я знал, что она в равной степени хорошо фехтует обеими руками, но на стрельбу это похоже не распространялось. К слову, огнестрелом она пользовалась умело, с сорока шагов попасть в лежащего, не так чтобы и просто. Я про местные образцы.
Следующего подстрелил я. Воин вскочил на ноги, выхватил саблю, и крутанул ею перед собой, словно приглашая сразиться. Левая рука ранена и весит плетью, но победа над ним явно лёгкой не будет. Судя по тому как едва заметно дёрнулась мой учитель, она была совсем не против скрестить клинки. Да только ну его к лешему. Я даже не вскидывая пистолет выстрелил от бедра, вогнав пулю точно в грудь татарина, а после всё же прицелился и из второго ствола сделал контроль в голову одарённому, лежавшему в двадцати шагах от нас. А то мало ли, ещё оживёт ненароком.
После этого вооружился тесаком, и то же взял его в левую руку. Но у меня соображение было другое. Просто левша весьма неудобный противник, а тут если и придётся драться, то непременно с воином, владеющим клинком виртуозно, да ещё и наверняка имеющим усиление в виде узоров.
Впрочем, до рукопашной так и не дошло. Очередного подранка зарубила Эльвира Анатольевна, остальные были мертвее мёртвых. Всё же как-то странно наблюдать красивую женщину в роли бывалого рубаки. Выглядит больно уж непривычно.
Но из песни слов не вычеркнешь. При том, что она не потеряла своей женственности, и ни разу не походит на накачанную культуристку, силы в ней побольше чем в обычном мужике. А уж какой там за плечами опыт я лучше помолчу. Признаться, никто из моих знакомых в родном мире не мог похвастать тем, что ему доводилось резаться в рукопашной.
— Шелест, а ты почему стрелял не в одарённого, а в лучников? — поинтересовалась Рябова, когда мы обыскивали трупы на предмет трофеев.
А что такого? Имеем право. Как говорится, что с бою взято, то свято. Хотя взять с этих детей степи практически нечего. Если только у одарённого, хорошая сабля с самоцветами, и наборный воинский пояс. Ну и туго набитый кошель, хотя, судя по русским монетам, это не его, а такой же трофей. У воинов лишь мелочёвка, несколько турецких монет серебром, вот и весь улов. Впрочем, мне это и не интересно.
— Матушка рассказывала, что они стараются не подпускать к себе татар, потому что они способны в буквальном смысле засыпать градом стрел. Причём бьют при этом прицельно. А каждое попадание стрелы
— Ты не перестаёшь меня удивлять, Шелест. Я конечно предполагала, что от тебя будет толк, но не ожидала столь хладнокровных действий и такой смертоносности.
— И зачем я тогда тебе понадобился? Отослала бы прочь.
— Ты мужчина и одет подобающе дворянину. У татар не имеет значения какой ранг у одарённой, баба и есть баба, знай своё место. Значит и в нашем случае первым атаковали бы тебя. Так оно и вышло.
— То есть прикрылась мною?
— Да они устали бы ковырять твои две сотни люмов щита. А вот если бы весь первый удар пришёлся по мне, то я не выстояла бы.
— А если бы ты поехала одна или у меня не оказалось бы амулета?
— Тогда я не гналась бы за ними очертя голову.
— Резонно. А это что за бутыль, — я кивнул на ёмкость, которую Рябова так же не побрезговала затрофеить.
— Зелье блокирующее дар. В зависимости от его силы, способно лишить доступа к вместилищу от нескольких часов до суток. Очень удобная, и весьма мерзкая штука.
— Ясно.
— Ладно, следопыт, твой выход, нужно найти их лошадей. И скорее всего там же будут пленники с охраной. Ты ведь говорил, что их десяток?
— Я говорил около десятка.
— Ну значит там будет от двух до четырёх воинов. Я ловлю наших лошадей, а ты идёшь по следу. И учти, защиту твою они ковырять будут долго, но не позволяй им сойтись грудь в грудь. От клинка щит ещё защитит, от рук и ног уже нет, а ещё, он не помешает захлестнуть ногу плетью.
— Матушка рассказывала.
— Вот и ладно, — хлопнула она меня по плечу, и побежала к ближайшей лошади, в паре сотен шагов от нас.
Найти след оказалось несложно. Татары поголовно отличные всадники, великолепные бойцы, но знатных охотников откровенно мало, хотя устраивать засады умеют, не отнять. Пешеходы из них так себе, а поэтому след они оставили знатный, и двигаться по нему не составляло труда.
Вскоре я вышел на стоянку, но ничего кроме истоптанной земли и полосы примятой травы уходящей на юг не обнаружил. И такая меня взяла злость, что попадись сейчас в руки татары, так голыми руками порвал бы. Ну вот какого я ввязался в это дело!? Теперь они будут улепётывать во все лопатки, и не факт, что у нас получится быстро их нагнать. Время! Придурок! У меня совсем нет времени!
— Я так понимаю, охранники решили не ввязываться в схватку с теми, кто уложил семерых их товарищей, и предпочли сбежать, — произнесла подскакавшая Эльвира Анатольевна.
— Как видишь, — недовольно буркнул я, подходя к своей лошади.
— Ну и чего стоим? Кого ждём? В седло Шелест, и в погоню! Степные лошадки хороши когда речь идёт о долгом переходе, скорость не их конёк.
— Наши лошади не выдержат ещё одну такую скачку.
— А вот тут я с тобой не соглашусь. Я напитала их узоры Силой, так что не загоним, не переживай. Правда, моё вместилище уже опустело на три четверти, так что лучше бы среди них не оказалось ещё одного одарённого.