Шелковые нити
Шрифт:
Подняв тяжелую крышку, Джоанна ощутила ту же смесь горечи и гнева, которая охватила ее, когда она сделала это впервые, восемь месяцев назад. Как и тогда, из сундука пахнуло запахом ее мужа – точнее, душистых трав, которыми Прюит пользовался при мытье, – и глаза Джоанны обожгли слезы.
Когда она познакомилась с Прюитом, ей понравился этот запах. Он очаровал ее, как и все в нем: блестящие черные волосы, изящные руки, темные манящие глаза, беспечный смех… его комплименты, поцелуи и обещания. Прюит околдовал ее.
Ее не смутило, что ой принадлежит к купеческому
Всегда.
Проглотив ком в горле, Джоанна погладила шелковистую шерсть пурпурного плаща с отделкой из черного каракуля, лежавшего на самом верху. Он был на Прюите в тот день, когда Джоанна увидела его в первый раз. Он был так красив, что она едва осмеливалась смотреть в его сторону. Кто-то похвалил его плащ, и Прюит сообщил, что привез его из последнего путешествия в Монпелье, куда он ездил дважды в год, чтобы закупить византийские и сицилийские шелка, добавив, что он бывал на Сицилии и в Константинополе. Восточные шелка поступали через Александрию, и он покупал их в итальянских портах. Джоанна, не выезжавшая дальше Лондона, была потрясена, услышав обо всех местах, которые он посетил. Никогда прежде Она не встречала человека, так много повидавшего, такого утонченного и такого красивого.
И он хотел жениться на ней.
Она благодарила Бога за появление Прюита Чапмена в ее жизни.
Вначале.
Джоанна вытащила плащ из сундука и положила на постель. За ним последовали две шелковые туники, длинный шерстяной жилет, фетровая шляпа и четыре пары шелковых чулок. Затем Джоанна извлекла из сундука пару шерстяных рейтуз, она связала их для мужа вскоре после свадьбы. Он никогда их не надевал, объявив, что мужчина, который зарабатывает на жизнь, торгуя шелком, не может расхаживать в домотканых штанах, как разносчик воды.
Джоанна пристроила их на стопку одежды, затем, поразмыслив, отложила в сторону. Вытащив из сундука рубашки и нижнее белье, она выбрала свою любимую рубашку из индийского муслина – Прюит купил ее в Риме – и положила вместе с бельем к рейтузам.
Порывшись на дне сундука среди поясов, башмаков, перчаток, пряжек и других предметов, Джоанна нашла то, что искала: зеркальце в кожаном футляре, бритву, точильный камень и расческу. Добавив все это к одежде, которую отложила для Грэма, она задумчиво уставилась на деревянную резную шкатулку, лежавшую на самом дне.
Впервые Джоанна увидела эту шкатулку восемь месяцев назад. А открыв, почувствовала себя так, словно ее ударили под Дых. Она подумывала о том, чтобы бросить шкатулку вместе с содержимым в Темзу, но в конечном итоге решила оставить. В сущности, это было самое значительное напоминание о ее браке, и его присутствие в ногах ее постели служило гарантией того, что она никогда больше не позволит использовать себя, как это сделал Прюит.
Собравшись с духом, она открыла шкатулку, где Прюит хранил свои трофеи: женские чулки и подвязки, пряди волос, перевязанные ленточками, заколки из слоновой кости и серебра, сережки, в основном из дешевого стекла, и рукава сорочек, все
Одна из прядей волос принадлежала ей.
Джоанна захлопнула крышку шкатулки. Как Хью назвал Прюита вчера вечером?
– Смазливый проходимец, – произнесла она вслух. Побросав одежду Прюита назад, она заперла сундук и спустилась вниз, прихватив с собой вещи, отложенные для Грэма.
– Я принесла вам… – начала она, отодвинув кожаную занавеску на двери в кладовую, и ахнула.
Грэм стоял совершенно обнаженный и вытирался полотенцем.
– Извините. – Она попятилась, уронив занавеску. – Я не сообразила, что вы…
– Все в порядке, – отозвался он из-за занавески. – Можете войти. Я уже прикрылся, более или менее.
Джоанна не шелохнулась, уставившись на занавеску. Прошло пять лет с тех пор, как она видела обнаженным Прюита, но то, каким она запомнила своего мужа, не шло ни в какое сравнение с тем, что она увидела сейчас. У Грэма Фокса было тело закаленного в боях воина, худощавое и мускулистое. Он являл собой великолепный образчик мужчины. Прюит, хотя и был на несколько лет старше, казался рядом с ним – во всех отношениях – незрелым юнцом.
– Мистрис?
– Я… принесла вам кое-какую одежду. То есть я принесла бритву… – сбивчиво произнесла Джоанна, досадуя на себя. Лепечет, как слабоумная!
Отодвинув занавеску, она обнаружила, что Грэм сидит на кровати, набросив влажное полотенце на бедра и вытянув перед собой сломанную ногу.
– Вот, возьмите. – Она шагнула внутрь и протянула ему принесенные вещи. И снова обругала себя. Дурочка! Не съест же он ее, в конце концов.
Грэм вымыл голову, и влажные завитки падали ему на лоб, обрамляя сияющее чистотой лицо с высокими скулами и прямым носом. Он оказался моложе и красивее, чем она думала, а в его чертах, освободившихся от наслоений вчерашней грязи, проступило нечто аристократическое.
Грэм взял в руки рейтузы.
– Как раз то, что нужно. Я могу натянуть их поверх лубков.
– Я так и подумала.
Прикрытый только полотенцем, он оставался обнаженным, и взгляд Джоанны, вопреки ее стараниям смотреть ему в лицо, скользнул по его гладкой мускулистой груди и длинным ногам. Грэм пошевелился, и полотенце соскользнуло, открыв полоску темных волос внизу его живота.
– Я хочу попросить вас об одолжении. Точнее… – он сосредоточенно нахмурился, – я хотел бы сделать вам предложение.
– Какое?
– Из ваших слов я понял, что вы… находитесь в довольно стесненных обстоятельствах.
В ответ на этот деликатный намек на ее нищету Джоанна вздернула подбородок. Если уж она утаила свое бедственное положение от Хью, то тем более не станет посвящать в него постороннего человека.
– Ничего подобного. Я неприхотлива, живу без излишеств. В утреннем свете глаза Грэма казались ярко-голубыми.
– Дело в том, что я могу помочь вам, – осторожно произнес он. – Как вам известно, у меня есть деньги. Разумеется, они принадлежат моему лорду, но я могу распоряжаться ими. Часть из них могла бы стать вашей. При условии, что я кое-что получу взамен.