Шепот в ночи
Шрифт:
Я схватила аспирин и быстро повернулась к двери.
– Не забудь захлопнуть дверь. И хорошенько поняньчись с ним, как они с тобой нянчились! – прокричала она мне вслед.
– Что они сказали? – спросил Гейвин, когда я вернулась.
– Дать ему аспирин.
– Хотя бы пришли и взглянули на Джефферсона, – пробормотал он.
– Ни один из них не в состоянии смотреть на кого-либо. Хорошо хоть Мортон заставил тетю Ферн найти мне аспирин.
Я принесла Джефферсону стакан и достала ему две таблетки, но когда я положила их ему в рот, он закричал, что не может глотать.
– Очень
– Что нам делать, Гейвин? Если он не может глотать…
– Раствори аспирин в воде. Я помню, как моя мама делала так, когда я был маленьким, – сказал он.
Я быстро сделала так, как посоветовал Гейвин, и поднесла стакан к губам Джефферсона. Я начала лить жидкость ему в рот маленькими порциями, но как только она попадала в горло, у Джефферсона начался приступ удушья – все тело сотрясалось, а глаза почти вылезли из орбит.
– Гейвин! – закричала я. – Он задыхается от воды!
Гейвин схватил Джефферсона на руки.
– Спокойно, приятель, спокойно, – успокаивал он, держа Джефферсона вертикально, и слегка похлопал его по спине.
– Что случилось? Это же просто вода и толченый аспирин! – сказала я.
– Просто не в то горло попало, – спокойно сказал Гейвин. – Пусть он отдышится, и мы попробуем еще раз.
Мои пальцы дрожали, когда я во второй раз поднесла стакан к губам Джефферсона. Казалось, он умирает, он едва двигался.
– Джефферсон, открой рот, ну немного, – умоляла я. Его губы оставались сомкнутыми, глаза – закрытыми. – Джефферсон!
– Может, лучше, если он поспит, – предложил Гейвин.
Я испуганно покачала головой. Мое сердце глухо стучало. Я никогда не видела Джефферсона в таком состоянии, даже когда у него были корь и ветрянка.
– Не похоже это на грипп, Гейвин. У тебя не было такого с горлом, когда ты болел гриппом, так ведь? Я знаю, что у меня не было.
– У меня один раз сильно болело горло… У меня были даже волдыри. Может, и с ним то же самое.
– Если мы не дадим ему аспирин, лихорадка его не отпустит, – простонала я.
– Дай, я попробую, – предложил Гейвин. Он удерживал Джефферсона в сидячем положении и поднес к его губам стакан.
– Давай, приятель. Выпей немного, – сказал Гейвин. Джефферсон заморгал и открыл рот так, что Гейвин смог залить туда тонкой струйкой воду с аспирином. Еще раз, когда вода попала ему в горло, он начал ужасно задыхаться, но Гейвин удерживал его, и Джефферсон смог проглотить немного жидкости. Затем он обмяк.
– Снова уснул. Давай подождем, пока не проснется, и попытаемся еще раз, Кристи.
Мы сели и стали наблюдать за ним. Каждый раз, когда Джефферсон открывал глаза, нам удавалось влить в него немного жидкости, но каждый глоток провоцировал еще большее удушье. Постепенно Джефферсон выпил весь аспирин. Но, несмотря на это, я решила быть все время рядом с ним и надеялась, что он заснет.
– Я тоже посижу, – сказал Гейвин. Джефферсон закрыл глаза, но не засыпал долго. Он стонал и плакал почти всю ночь. Вскоре, когда Джефферсон наконец уснул, заснули и мы с Гейвином.
Забрезжил рассвет, серый, мрачный, тревожный. Я открыла глаза и осмотрелась. На мгновение все вокруг показалось каким-то страшным сном. Л решила, что, возможно, я пришла сюда во сне. Затем я увидела Гейвина, который так и сидел на своей кровати, опустив голову и закрыв глаза. Он тоже крепко уснул. Я медленно наклонилась над Джефферсоном. Несмотря на глубокий сон, он выглядел странно. Словно он видел какой-то забавный сон. У него на губах застыла неподвижная улыбка, а брови были подняты. Но что-то в нем мне говорило, что это не просто улыбка, вызванная радостными воспоминаниями. Нет, изгиб его губ и застывшие брови вызвали дрожь в моих руках и губах.
– Гейвин, – прошептала я. – Гейвин, проснись. Я подергала его за ногу. Он открыл глаза и потянулся.
– Привет, – сказал Гейвин. – Как он?
– Взгляни на него, Гейвин.
Гейвин наклонился и посмотрел на Джефферсона.
– Забавно.
– Это странно, а не забавно. Джефферсон?
Я потрогала его лоб. Лихорадка не прогрессировала, и я решила, что это хороший признак, но когда он открыл глаза, то его взгляд выражал неподдельный ужас.
– Джефферсон?
Он застонал сквозь сомкнутые губы. А затем его тело вдруг затряслось. Казалось, он дотронулся до оголенного электропровода. При виде Джефферсона в таких конвульсиях, у меня перехватило дыхание. Даже Гейвин онемел на мгновение. И я закричала:
– Джефферсон!
Гейвин бросился к нему и обнял его. Пот градом катился по лбу Джефферсона, а на правом виске и щеке выступила испарина. Из угла рта потекла слюна.
Он начал давиться и затем, закатив глаза, обмяк в руках Гейвина.
– Гейвин!
Гейвин в оцепенении опустил Джефферсона на кровати и приложил ухо к его груди.
– Сердце бьется очень сильно.
– Его нужно отвезти к врачу… в больницу. Вновь охваченная паникой, я выскочила из комнаты и закричала изо всех сил:
– На помощь! На помощь! Тетя Ферн! Тетя Шарлотта! Кто-нибудь!
На мой крик из своей комнаты выбежала Шарлотта, следом за ней, натягивая на ходу брюки, выскочил Лютер.
– Что случилось, дорогая? В чем дело?
– Джефферсон! Он очень болен! Он умирает! – выпалила я и заплакала. Лютер прошел в комнату посмотреть.
– Что, черт возьми, значит весь этот шум? – закричала тетя Ферн, высовывая голову из дверей.
– Джефферсон заболел, – сообщила ей Шарлотта.
– О, нет, только не это. Дайте ему аспирин и прекратите орать. Здесь есть два человека, которым нужен спокойный сон, – сказала она и хлопнула дверью.
– Лютер хочет отвезти нас в больницу прямо сейчас, – сказал Гейвин, выходя из комнаты. – Он говорит, что видел такое раньше.
Я посмотрела на Лютера, стоявшего за его спиной. Его лицо было обеспокоено, глаза потемнели.
– Лютер, что это? Что с моим братом?
– Это, конечно, не точно, – медленно проговорил он, – но подобное случилось как-то с моим двоюродным братом. Френш около тридцати лет назад, после того как порезался о ржавый плуг.
– Что?.. – переспросила я, с замирающим сердцем. Мы с Гейвином переглянулись. – Этот порез на его ноге, – сказала я. Гейвин кивнул. Я повернулась к Лютеру. – Что случилось с твоим двоюродным братом, Лютер?