Шёпот яда
Шрифт:
– Это великолепно!
– Сказал Петрин.
Он не заметил хмурого взгляда Налы, но Баласар заметил. В тот момент было трудно поверить, что эти двое были любовниками.
Когда слуга привел Гаэдинна в кабинет Хасоса, эльф подумал, что у него с бароном много общего. Они оба родились в богатой семье и занимались воинским ремеслом. Оба были все еще молоды и красивы, и, несмотря на разницу в их стиле, оба следили за внешностью. Тем не менее, по нахмуренному взгляду Хасоса, он понял, что встреча вряд ли будет особенно теплой.
–
Хасос резко встал из-за своего стола, хотя и не слишком быстро.
– Сэр Гаэдинн, - сказал он.
– Что я могу сделать для вас?
– Мои разведчики сообщают, что драконы и их армия ближе, чем мы надеялись.
– Гаэдинн заметил карту на столе и указал на место в Трескеле.
– Сегодня утром они были здесь. Это означает, что для осуществления плана капитана Фезима нам нужно немедленно прорвать осаду.
Нахмуренный взгляд Хасоса уперся в эльфа.
– Это невозможно.
– Значит вопреки невозможному. Это вполне осуществимо, особенно с учетом того, что на нашей стороне сильные маги.
– По крайней мере, они могут быть сильными. Гаэдинн не видел неопровержимых доказательств обратного.
Хасос фыркнул.
– Маги. Выродки, поклоняющиеся дьяволу.
Гаэдинн усмехнулся.
– Уже нет. Как минимум с тех пор, как Чазар объявил их равноправными людьми. Более того, что бы вы о них ни думали, мы можем найти им хорошее применение.
– И все же…
Гаэдинн решил, что пора перейти от необоснованного оптимизма к откровенной лжи.
– Я также рад сообщить вам, что Герой Войны и армия под её личным командованием направляются в Сулабакс. Они выйдут на поле битвы тогда, когда их внезапное появление нанесет наибольший урон.
– Где посыльный, который принес эту новость? Почему вы сразу не привели его ко мне?
– Потому что это была колдунья ДжесриКолдкрик, которая говорил со мной издалека. Заклинание не длилось достаточно долго, чтобы я мог успеть послать кого-нибудь за вами.
– Тогда пусть один из “могущественных” магов пообщается с ней. Или капитан Фезим. Или сама Герой Войны.
Гаэдинн улыбнулся и развел руками.
– Я бы хотел, чтобы это было возможно. Но, как известно, у каждого мага есть свои секреты и особенности. Оракс и его товарищи поистине грозны, но, увы, ни один из них не является мастером данного искусства.
Хасос усмехнулся.
– У вас есть ответы на все.
– Мне нравится так думать. К сожалению, очевидно, что ни один из них не покажется вам особенно убедительным, но можете поверить в это: мы выполняем план Аота, и Чазар получит отчет о результатах. Вам решать - услышит ли он о вашей сердечной готовности поддержать его, или о регулярных отказах от него.
Напряженным от негодования голосом Хасос сказал:
– Когда именно мы планируем начать атаку?
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
4 Кефорн, Год Извечного (1479 по ЛД)
Никос
Слегка дрожащей рукой с покрытыми шрамами костяшками, он открыл дверь, на стол для игры в кости поставил и зажег единственную белую восковую свечу, которую принес с собой, и направился к шкафу из орешника, в котором хранил крепкие напитки. На данный момент конус тусклого света был достаточным освещением, а лампы Никос зажжет, когда нальет себе бренди.
Из тени раздался низкий голос:
– Добрый вечер, милорд.
Пораженный Никос покачнулся. Фигура в мантии и капюшоне поднялась с одного из стульев, который стоял между столом для игры в кости и стеной. Пришелец шагнул вперед, и Никос увидел жуткое голубое сияние его глаз.
Аот откинул капюшон, и желтый свет свечи осветил его татуированное лицо.
– Прошу прощения за наряд. Я знаю, что она грязная и пахнет мусором, но нелегко быть неузнанным, когда выглядишь так, как я.
– Как вы сюда попали?
– Как только вопрос покинул уста Никоса, он понял, что ответ его не интересовал, но он был слишком взволнован, чтобы думать правильно.
– У вас очень любезный повар. Она была готова накормить нищего. Потом я выскользнул из кухни, когда она повернулась ко мне спиной. Украл бутылку вина и оставил дверь приоткрытой, чтобы она решила, что я сбежал.
– Хорошо, но почему вы вообще в Лутчеке?
– Отчасти для того, чтобы подтолкнуть Чазара к отправке на север, - наемник заколебался. – Что?
Никос понял, что выражение его лица, должно быть, изменилось, когда Аот произнес имя дракона.
– Ничего.
– Ясно, что это не так, и, поскольку я планирую поговорить с ним, мне нужно знать – что вас обеспокоило.
Никос вздохнул.
– Пусть будет по-твоему. Сегодня в суде менестрель спел написанную им песню о прошлых победах Чазара. В нем он упомянул одного из старых лейтенантов дракона. Кое-кого, кого Чазар, очевидно, вспоминает с любовью.
– Продолжайте.
– Чазар пришел в ярость. Он сказал, что бард оскорбил его друга и приказал его выпороть.
– Это сурово, но я знавал правителей, которые вели себя так же жестоко.
– Я тоже, - сказал Никос, - но вот в чем разница – не было никакого оскорбления. Я ничего не слышал. Песня певицы была чистой похвалой.
– Может быть, если бы вы действительно знали этого человека, вы бы поняли, что в этих словах присутствует какая-то скрытая ирония?»
– Я в этом сомневаюсь, но есть еще кое-что. Стражник начал порку, но Чазар остался недоволен результатом. Он настоял на том, чтобы лично привести наказание в исполнение, и я думаю, что в нем разгорелась ярость дракона, даже не смотря на то, что он был в обличии человека. Чазар бил и бил без устали, пока не разрубил менестреля на куски.