Шерас
Шрифт:
После обмена сигналами подвесной мост был опущен, отряды пересекли ров и въехали в укрепленные башнями ворота. Гостеприимный Ямэн тут же распорядился разместить и накормить иргамовских воинов, а также позаботиться об их лошадях, которыми не уставал восхищаться — уж больно приглянулись ему тщательно подобранные рослые одногодки черной масти с широкими шелковистыми крупами и медно-красными в закатных лучах гривами. Впрочем, Дэвастас не меньше восхищался мохноногими гарнизонными рысаками.
Затем Ямэн повел Дэвастаса ознакомиться с укреплениями. По узкой лестнице они взобрались на сторожевую башню — самое высокое место крепости, откуда, сквозь удобные смотровые щели, долго обозревали местность.
— Такой наклон стены надежно защищает от обстрела и ударов тарана, — с гордостью объяснял начальник крепости. — Скажу больше, и пусть распнут меня на воротах этого кода, если я не прав: под землей у стены широкое каменное основание, и это исключает подкоп в любом направлении!
Дэвастас искренне восхищался.
Когда стемнело, Дэвастаса и его ближайшее окружение позвали в главную залу. Оказалось, что в честь гостей Ямэн решил устроить щедрую вечерю. Его намерению сопутствовала и удачная охота — на столе проголодавшихся воинов дожидались десятки блюд из оленины и дичи. Начальник крепости посадил Дэвастаса рядом с собой и оказал ему почести, достойные самого высокого гостя. К нему был приставлен особый слуга с кувшином душистой воды для омовения рук. Все ели с толстых лепешек, одновременно от них отщипывая, и запивали еду вином из грубых деревянных чаш, которых не хватало, в то время как предводитель иргамов использовал серебряную тарелку и пил из золоченого кубка.
Иргамовские воины старались не отставать от благодушных хозяев: они изысканным слогом восхваляли союзничество между двумя странами, велеречиво воспевали знаменитое авидронское гостеприимство. Особенно красноречив был Дэвастас, беспрестанно поднимавший чашу во славу хозяина неприступной цитадели.
Когда все утомились от обильной еды и бесконечных возлияний, захмелевшие гости изъявили желание показать начальнику крепости и его воинам один известный иргамовский танец.
— Этот танец — часть старинного обряда, который совершают в честь рождения нашего божества — Слепой Девы, — сказал Дэвастас. — Жаль, что мы не сможем станцевать его так, как это делают у нас на родине, — огорчился он. — Его исполняют только мужчины и только с обнаженными клинками в руках.
Тут и без того размякший от выпитого Ямэн расчувствовался и приказал вернуть друзьям-иргамам их оружие. Гости очистили середину залы, извлекли из ножен мечи и принялись танцевать, изображая сцену битвы между просвещенными мужами и кровожадными подлыми дикарями. Искрометный танец сопровождался дружными восклицаниями и задорным звоном сходящихся клинков; после упорной схватки дикари трусливо бежали, а победители сначала опечалились гибелью павших товарищей, а потом принялись праздновать победу и превозносить своего бесстрашного предводителя. Это походило на целое представление. Авидроны были в полнейшем восторге, многие из них и сами бросились в круг.
Пользуясь всеобщим весельем, Дэвастас незаметно вышел из зала, с мечом в руке скользнул к арочному входу, который охраняли двое вооруженных авидронов, и внезапно с силой вогнал острие в живот одному из воинов, легко пробив пластину облегченных доспехов. Застигнутый врасплох страж лишь удивленно глянул на меч, вонзившийся в его тело, потом закатил глаза, припал спиной к стене и стал медленно оседать вниз. Иргам оставил меч в теле несчастного, выхватил из-под одежды короткий потайной кинжал и точным движением полоснул по горлу второго авидрона, который так и не успел ничего предпринять.
— Эй, иргамы, в бой! — вскричал он. — Отомстите за поруганную честь наших великих предков!
Неистовым рычанием ответили иргамы своему предводителю, и высокие сводчатые потолки главной залы преумножили эти гортанные звуки раскатистым эхом.
Началась схватка, но длилась она лишь столько времени, сколько требовалось для того, чтобы перерезать два десятка подвыпивших, почти не вооруженных гарнизонных цинитов и еще несколько перепуганных слуг. В воздухе мелькали беснующиеся клинки. Дэвастас бросался то в одну сторону, то в другую и, настигая очередную жертву, неизменно побеждал. Он как-то в один миг стал выше и раздался в плечах, а его голубые глаза вдруг почернели и налились лютой ненавистью. Теперь он грозным великаном возвышался над всеми и крушил сплеча так, что разрубал авидронов от шеи до сердца. Наконец Дэвастас прорвался к Ямэну и, ловко выбив меч из его руки, взял начальника крепости в плен…
Светало. Бойня закончилась. Иргамы перебили весь отряд. Кругом лежали изуродованные, искромсанные тела. Одни иргамовские воины добивали раненых, другие обыскивали все помещения в поисках спрятавшихся.
Во внутренний двор выволокли Ямэна. Дэвастас мельком глянул на осунувшегося военачальника, больше походившего теперь на немощного старика, и приказал распять его. С пленного сорвали одежду и подтащили к массивным воротам крепости.
После экзекуции, сопровождавшейся жуткими стенаниями, начальника крепости распяли на внешней стороне ворот. К нему приблизился Дэвастас. Ямэн то терял сознание, то вновь открывал глаза, полные боли и тоски. Он заметил перед собой недавнего друга, с равнодушным любопытством наблюдающего за его страданиями.
Ямэн, с трудом шевеля губами, произнес что-то неразборчивое. Дэвастас не расслышал, подался вперед, но различил только клокочущий грудной хрип.
— Дэвастас, разреши нам добить его! — произнес один из иргамов, видимо, пожалев несчастного.
— Нет, пусть подыхает сам! — распорядился Дэвастас и пошел прочь.
Два дня спустя, ночью, недалеко от авидронского города Де-Вросколь местный посыльный случайно наткнулся на внушительную колонну чужаков. Вооруженные отряды передвигались лесом, вдоль дороги, в полном молчании и не зажигая факелов, что явно свидетельствовало об их враждебных намерениях. Напуганный юноша поспешил в город. Не успела ночная стража запереть городские ворота, как под самыми стенами заиграли иргамовские горны.
Авидроны забили тревогу, и вскоре на стены поднялся весь городской гарнизон. Воины поспели вовремя: внизу, в нескольких сотнях шагов от стены, многочисленные отряды разворачивались для атаки. Начальник городского гарнизона, до последнего момента не веря в штурм, всё время успокаивал соратников: откуда здесь взяться врагу? Он самонадеянно предположил, что это высшие военачальники решили проверить его расторопность, а также подготовленность городского гарнизона, и не спешил использовать для защиты метательные механизмы. Однако вскоре его слуга вскрикнул и выронил факел, пронзенный насквозь стрелой с черным оперением.
Недруги двинулись к стене. Неглубокие рвы быстро забросали тростниковыми вязанками. Вперед, под прикрытием больших щитов на колесах, выдвинулись многочисленные лучники и стали обстреливать осажденных, пуская стрелу за стрелой. Тем временем за их спинами выстроились штурмовые колонны и, выждав, пока стрелки опустошат свои колчаны, по общему сигналу с криком ринулись на приступ. Самые храбрые уже приставляли к невысоким городским стенам широкие лестницы и начинали стремительно взбираться по ним.