Шерас
Шрифт:
Между тем маллы получили свое вино и стали опрокидывать один кубок за другим. Чем больше они пили, тем всё более дерзко вели себя: кричали на слуг, требуя рыжеволосую служанку, громко ругались и часто с издевкой посматривали на ДозирЭ. В кратемарью зашли двое тхелосов, но, услышав в свой адрес ядовитые насмешки, предпочли отправиться в другое место.
— Я же говорил тебе, Бахи: авидроны — ничтожные трусы. Любой мужчина-малл давно бы взялся за меч, — громко сказал по-авидронски вожак, явно с расчетом, что его слова будут услышаны не только соплеменниками.
— О, как ты прав, Ахлерой, сын Аквилоя, — отвечал молодой чернобровый малл, которого звали Бахи. — Трусливей людей я еще не встречал. Воистину этот народ создан прислуживать. Скажи мне, Ахлерой, веришь ли?
Ахлерой, поднес к губам свой золотой медальон и поцеловал его.
— Клянусь Якиром, ты изрекаешь, как умнейший из людей.
ДозирЭ уже не хотелось есть. Он решил расплатиться и уйти, но тут почувствовал, что его присутствие здесь необходимо. Кусая от гнева губы, он терпеливо опрокидывал кубок за кубком, не замечая, как пьянеет. Мальчики еще пытались ему прислуживать, но маллы постоянно дергали юнцов, обращаясь к ним по мельчайшему поводу.
Инородец по имени Бахи вроде бы случайно опрокинул наземь кубок с вином и потребовал новый. Служка наклонился, чтобы поднять кубок, и получил сильный пинок. Маллы рассмеялись, мальчик поднялся и что-то неслышно пробормотал. Бахи молниеносным движением выдернул из ножен кинжал; через мгновение он держал слугу за волосы и прижимал к его горлу кривое сверкающее лезвие. Мальчик вскрикнул.
ДозирЭ поднялся и коснулся лба рукой.
— Да успокоятся ваши сердца, гости славной Грономфы. Да пребудет мир в ваших домах. Что сделал вам этот юноша?
Он едва успел уклониться — мимо уха просвистел брошенный боевой топорик. Лезвие топора раскрошило голову мраморной статуи, стоявшей за его спиной.
Оружие метнул третий малл — соплеменник Ахлероя и Бахи. ДозирЭ поспешил выдернуть из ножен свой кинжал, длинный и прямой, и едва успел защититься: Бахи оттолкнул мальчишку и атаковал авидрона серией частых молниеносных ударов. Выпады инородца ДозирЭ легко отбил заученными движениями, только один раз коварное лезвие скользнуло по медным пластинам паррады, оставив глубокую царапину.
Двое других маллов обнажили оружие и наблюдали за схваткой, подбадривая товарища громкими возгласами на своем языке.
Бахи двигался быстро, после каждой атаки неожиданно менял позицию — забегал сбоку, подныривал. Подвижный, он действовал стремительно и непредсказуемо, был неистощим на новые приемы. Однако со временем, так и не сумев довести до конца ни одной атаки, малл изменил тактику. Теперь он пытался лишить противника сил, наносил множество несильных ударов и проявлял в этом особое проворство. Однажды ему удалось оставить царапину на плече соперника, в другой раз — уколоть его в ногу.
ДозирЭ съел слишком много, его мутило от выпитого; он чувствовал себя непривычно уязвимо. Противник, казалось, понимал это и продолжал его изматывать. Только через некоторое время ДозирЭ удалось прийти в себя, голова стала ясной, тело, как всегда, легким и послушным. Заработав оружием с удвоенной силой, юноша вскоре стал теснить инородца. Оторопевший Бахи, уже получив два ранения, оказался зажатым в углу. ДозирЭ решил нанести маллу решающий удар, но тут на него набросился Ахлерой.
ДозирЭ увернулся и отбежал. В другом конце залы он занял позицию между двумя гранитными фонтанами. Молодому человеку некуда было отступать, но выгодное положение позволяло отражать нападение сразу нескольких соперников.
Ахлерой атаковал ДозирЭ, держа в одной руке кинжал, в другой — боевой топорик. В отличие от Бахи, он пытался взять не ловкостью, но своей свирепостью и дикой силой. Он размеренно обрушивал на авидрона мощные удары справа и слева, которые юноша останавливал лишь с большим трудом.
Впрочем, скоро Ахлерой немного устал, и его пыл поугас. Первый же выпад ДозирЭ он пропустил — колющий удар пришелся в грудь. Острие клинка остановил золотой медальон. Малл отшатнулся и выронил топорик, потом с изумлением посмотрел на себя. Богатая паррада висела лоскутами, а из груди обильно сочилась кровь. Это острие кинжала, соскользнув с медальона, прочертило на теле кровавую борозду.
В следующее мгновение ДозирЭ нанес еще несколько ударов, которые раненый и, казалось, сломленный горец едва отбил. Теперь молодой человек, окрыленный успехом, наступал, а малл пятился назад, в поисках спасения. ДозирЭ напористо атаковал, а его противник из последних сил защищался. Схватка переместилась в центр залы.
В поле зрения ДозирЭ был уставший Ахлерой, неподалеку, припав к стене, сидел Бахи, истекая кровью. Но он не видел третьего малла, и это его беспокоило.
Бух! ДозирЭ почувствовал сильную тупую боль в голове, будто ее раскололи пополам. Тело сразу обессилело, руки и ноги онемели, перед глазами поплыли кровавые круги. Последнее, что увидел ДозирЭ сквозь пурпурную пелену, — приближающийся к лицу кривой клинок Ахлероя.
Глава 3. Золотые сады Удолии
ДозирЭ не знал, через какое время очнулся. Кратемарья была заполнена гиозами. Старший из них, десятник, стоял над молодым человеком, держа в руке увесистую граненую дубинку; такими палицами стражи порядка любили в Торговом порту колотить по головам подвыпивших матросов из Бионриды.
Молодой человек с трудом поднялся: ноги подкашивались, в голове шумело. Всё было разгромлено: опрокинуты статуи и факельницы, повреждены столы и сиденья. Посреди этого беспорядка на полу, спиной друг к другу, сидели недавние враги молодого человека, туго стянутые веревками. Маллов избили до неузнаваемости — видно, не одному ДозирЭ досталось от гиозов. Богатые одежды были изорваны и перепачканы кровью, лица покрыты вздувшимися кровоподтеками. Тот, которого звали Бахи, постоянно терял сознание и ронял голову на плечо товарища. У Ахлероя вместо левого глаза зияла рваная рана. С его губ срывались отрывистые восклицания на родном языке; по угрожающему тону можно было догадаться, что он ругается самыми последними словами. Рядом поигрывал дубинкой удовлетворенный гиоз. Время от времени он пинал своим грозным оружием инородцев в бока, отпуская при этом оскорбительные шутки.
ДозирЭ понял, что произошло: по-видимому, в самый разгар схватки в кратемарью ворвались гиозы и, орудуя дубинками, быстро охладили пыл и грономфа, и приехавших издалека постояльцев.
Молодой человек обратился к десятнику, от которого, наверное, и получил по голове, но тот даже не захотел его слушать. Незадачливому юноше связали за спиной руки, надели на голову красный колпак обвиняемого и грубо вытолкали на улицу.
ДозирЭ никогда в жизни не чувствовал себя столь униженным: его вели в позорном колпаке с заломленными руками по тем самым кварталам, где только сегодня утром он горделиво проезжал мимо молодых авидронок, которые бросали на него восхищенные взгляды, а сейчас пугливо отворачивались; мимо юнцов, ранее завистливо смотревших на него, а теперь кричавших насмешливые тирады; мимо гордых цинитов, которые сменили во взгляде отеческую поддержку на холодное презрение. Впереди процессии в коротком синем плаще шел десятник, и молодой помощник держал над его головой украшенный орлиными перьями знак власти; за ним стражники волокли связанных горцев, а последним вели самого ДозирЭ. Далее колонной по двое передвигались не занятые охраной гиозы, потом поспешали удрученные горем владелец кратемарьи и слуги — свидетели происшедшего. Шествие замыкал понурый Хонум, навьюченный вещами хозяина…