Шерас
Шрифт:
Хидра мечтательно закатила глаза. Как бы хотелось ей не видеть более стен этого опостылевшего дворца, своего слабоумного мужа, двуличного Хавруша, которого она ненавидит и который, несомненно, ненавидит ее. И бесконечно долго предаваться любви с этим красивым, невероятно сильным исполином.
— А как же мой сын, Нэтус? — спросила чуть погодя Хидра.
— Мы возьмем его с собой, — не задумываясь, отвечал Дэвастас.
— Но ведь он — наследник Тхарихиба. Иргама не может остаться без интола.
— Иргамы больше не существует. Тхарихиб и Хавруш уничтожили ее. Скудость и унижение — вот будущее покоренного народа.
Интолья задумалась.
— Где же мы возьмем столько золота, чтобы осуществить твои планы? — наконец спросила она. — Моих драгоценностей едва хватит, чтобы только добраться до этого славного острова.
— Не печалься, любимая, я кое-что придумал. Доверься мне. Возможно, вскоре я стану несметно богат…
Тут послышался шум легких быстрых шагов и шуршание тканей, и в покои, потупив глаза, вошла рабыня. Это была самая преданная жене Тхарихиба служанка, которую во дворце назвали «тенью интольи». Увидев ее, Хидра поняла, что случилось что-то скверное: слишком внезапным было ее вторжение, слишком встревоженным ее лицо.
— Там… Там пришел этот странный немой — слуга Хавруша, — взволнованно произнесла служанка. — Я не сразу поняла, чего он хочет, но потом по знакам догадалась, что его хозяин требует к себе Дэвастаса.
— И что ты ему ответила? — настороженно спросила Хидра, и ее красивые глаза сузились.
— Я ответила, что не знаю, о чем идет речь, и чтобы он уходил.
— А он?
— Он ушел.
— Хорошо, иди, ты поступила правильно.
Рабыня поклонилась и, по-прежнему не поднимая глаз, вышла.
Дэвастас в последний раз поцеловал возлюбленную и поднялся.
— Куда ты? Если ты сейчас пойдешь к нему — ты нас выдашь! — Хидра схватила воина за руку. — Останься!
— Я думаю, он и так всё знает, иначе это безносое страшилище сюда бы не явилось. Пойду к нему, и будь что будет. Что он мне теперь сделает, ведь у меня есть это! — И Дэвастас потряс врученным ему свитком.
Хидра ничего не ответила (действительно, будь что будет); молча и не без удовольствия она наблюдала, как ее гордый великан облачается в одежды. Как жалко, что он должен уйти!
Хавруш смог наконец сосредоточиться на работе и вскоре отдал десятки новых распоряжений, касающихся подготовки к предстоящей защите города. Главное, что Верховный военачальник поспешил сделать, — это избавиться от «лишнего» населения: женщин, стариков, детей, калек, то есть всех тех, кто каждый день будет хотеть есть, но при этом вряд ли чем-нибудь пригодится осажденной столице. Особенную озабоченность у него вызвали рабы, которых в густонаселенном Масилумусе было не менее трехсот тысяч. С одной стороны, в случае осады рабы могли воспользоваться ситуацией и поднять бунт, но с другой — долговременная оборона города предполагает ежедневные работы по восстановлению разрушенных укреплений и постоянное пополнение рядов защитников. Кроме того, масилумусские рабы сами по себе представляли большую ценность и в определенной ситуации могли стать весомой частью какой-либо платы или откупа. Внимательно всё взвесив, Хавруш издал указ с требованием к большинству горожан немедленно покинуть столицу. Стражам, охранявшим многочисленные городские ворота, он передал распоряжение не выпускать из столицы рабов, а также ни под каким предлогом не дозволять, чтобы люди вывозили из города принадлежащие им ценности.
Наконец явился Дэвастас — всё такой же цветущий, дерзкий, по-прежнему пышущий нерастраченной силой, будто и не был участником недавнего кровопролитного сражения. Верховный военачальник сразу подметил на его лице ядовитую ухмылку. Это было нечто новое. Раньше он себе такого не позволял.
— Где Слепая Дева? — строго справился Хавруш.
— Как ты и распорядился, спрятал в надежном месте, — отвечал Дэвастас.
— Тебе надлежит срочным образом доставить ее в крепость Мигрелиш и передать начальнику гарнизона. Там она будет в полной безопасности. Вот тебе предписание.
И Хавруш протянул воину свиток, скрепленный своей печатью.
Дэвастас, однако, не проявил к онису интереса, а продолжал стоять на том же месте всё с той же вызывающей ухмылкой на устах.
— В чем дело? — спросил Верховный военачальник, уже предчувствуя некий подвох.
— У меня есть другой приказ, другой онис.
— Вот как? И ты можешь его представить?
— Разумеется.
И Дэвастас извлек из своего жезла власти весомый свиток. Хавруш побелел лицом, различив цвет свитка: синий онис использовался в Иргаме только в единственном случае — для составления интолом страны повелений особой важности. Верховный военачальник пробежал глазами указ, утвержденный Тхарихибом, и дрогнувшей рукой нехотя вернул свиток владельцу.
— Хидра! — невольно прошептал Хавруш.
— Только посмей ее тронуть! — предупредил Дэвастас.
— Ты… ты мне угрожаешь? — задохнулся от гнева хозяин портофина.
Воин немного подумал и сухо ответил:
— Да.
— Да как ты смеешь? Стоит мне произнести одно слово, и ты будешь тут же схвачен и казнен на Могильной площади, как изменник! И тебе не помогут ни звания, ни заслуги, ни этот онис.
Дэвастас с металлом в голосе отвечал:
— Я нахожусь в личном распоряжении Тхарихиба, и только он может решать, казнить меня или вознаграждать.
— Ну и глуп же ты, Дэвастас. Неужели ты до сих пор не понял, кто управляет страной? Ты думаешь, что этот ряженый пьяница, этот недоумок — мой брат — чем-нибудь тебе поможет? Поверь мне: не успеешь ты выйти из Солнечного дворца, как твой онис утратит всякую силу. И коварная Хидра, думающая, что обвела меня вокруг пальца, не сможет с этим ничего поделать.
Дэвастас теперь уж не знал, что ответить, лишь набычился, и голубые глаза его потемнели. Хавруш сделал вид, что ему захотелось размять ноги, поднялся со своего кресла и отошел чуть в сторону. Удостоверившись, что теперь внезапно напасть на него невозможно, он продолжил:
— Ты, наверное, забыл, Дэвастас, кем ты был? Кто тебя сделал таким, каков ты есть сейчас? Ты забыл, к какому воинству ты относишься, кто твой хозяин? Если это так, тогда взгляни на этот кинжал, который носишь на поясе. Может быть, хотя бы он тебе напомнит, кому ты клялся в верности три года назад у стен объятого пламенем Де-Вросколя…
Дэвастас недоуменно посмотрел на свой пояс, на свое ладно пригнанное личное оружие — меч, два кинжала, два небольших метательных ножа. За годы войны он так сроднился с этими клинками, что они стали частью его тела, он их просто не замечал. Тут-то он и вспомнил о подаренном кинжале, указывающем на его принадлежность к отборным воинам Хавруша.