Шерас
Шрифт:
Долгие странствия, пел музыкант, однажды привели его в страну, где все люди жили счастливо, потому что были влюблены. Его постигла та же участь, и он воспылал страстью к девушке, которую звали Андэль, и в конце концов остался в этих краях навсегда.
Строго потребовав от мелодина, чтобы тот убирался вон, распорядитель, однако, утер украдкой скатившуюся по щеке слезу и кинул бродяге несколько медных монет.
Услышав имя «Андэль», ДозирЭ, мгновение назад позевывающий и потягивающийся в своей постели, вдруг встрепенулся, вскочил на ноги и бросился к окну. Странный музыкант подбирал с земли медяки и собирался уйти. ДозирЭ кликнул Кирикиля, велев срочно подать себе оружие и одежды, которые должны были уже просохнуть со вчерашнего дня. Кирикиль принес всё необходимое и помог хозяину облачиться. ДозирЭ поспешил из дома.
Мелодина уже и след простыл. Молодой человек помянул гароннов и двинулся наудачу в сторону центра Карле Ролси. Не прошел он и ста шагов, как увидел среди люда, заполнившего улицы, того бродягу с лючиной на плече. Только ДозирЭ решил его нагнать и кое о чем спросить, как молодого человека схватил за руку какой-то грязный, немощный на вид старик в смешном колпаке на голове — один из тех проходимцев, коих было полным-полно на главных улицах колонии.
— Не желает ли молодой храбрец узнать, где зарыт клад? — спросил плут, продолжая неожиданно крепкой рукой удерживать воина. — Я только что прибыл из Пизар вместе со странствующими жрецами, и мне удалось выведать у них, где спрятано золото их храмового братства.
— Пусти, старик! — ДозирЭ, уже потерявший мелодина из виду, попытался выдернуть руку. — Если хочешь дожить до вечера — пусти!
Продавец тайн разжал свою клешню, и молодой человек с удивлением почувствовал легкую боль — свидетельство еще не увядшей силы.
— Тебя приветствует Сюркуф, — вдруг шепнул плут совершенно другим голосом и громко продолжал, вынув какой-то замызганный свиток: — Не спеши! Всего один золотой, мой добрый повелитель, и ты станешь владельцем несметных сокровищ. Вот план, который укажет тебе, где они зарыты.
ДозирЭ изумленно огляделся: не послышалось ли ему? Неужто именно этот смрадный старикашка в нелепом колпаке произнес это грономфское имя, от которого его когда-то бросало в дрожь?
— Не крути головой, бездельник, — сдавленно зашипел бродяга. — За тобой следят…
И правда, поблизости болталось несколько подозрительных маллов в облезлых козьих шкурах.
— Ладно, старик, давай свой план, — поддержал игру молодой человек. — Вот деньги.
— Ты не пожалеешь, мой щедрый хозяин, — возопил обрадовавшийся старик.
Он сунул полученный инфект за щеку и тут же смешался с толпой, словно растворившись среди множества себе подобных.
— И как я сразу-то не догадался, в чем тут дело, — ухмыльнувшись, пробормотал себе под нос ДозирЭ. Он спрятал онис и двинулся своею дорогой. Направо, налево, прямо, направо. Через некоторое время он незаметно оглянулся. Тех маллов в драных паррадах, которые как будто бы следили за ними, уже не было, но вообще-то их поблизости кружило без счета — этих безобидных, простоватых на вид черноволосых парней. Каждый из них вполне мог оказаться соглядатаем — молодой человек уже слишком хорошо знал этих коварных лицемерных горцев.
ДозирЭ зашел в виночерпню, попросил горячего настоя и медовую лепешку, присел в углу, у пылающего очага, и развернул купленный свиток. «Будь в середине дня в храме Инфекта, что на Небесном холме», — прочитал он. Более в онисе ничего не сообщалось. ДозирЭ залпом выпил напиток, почувствовав, как внутри разлилось блаженное тепло, швырнул свиток в огонь, немного подождал, пока тот не превратится в пепел, и вышел.
В полдень ДозирЭ уже молился в храме Инфекта — единственном месте в Карле Ролси, куда маллам вход был заказан. «Славно придумано! — восхищенно цокал языком молодой человек. Странно, но эта простая идея ему и в голову не приходила. Он прибегал к самым немыслимым ухищрениям, чтобы запутать доносителей Бредероя или ищеек Ахлероя. — А ведь всё так просто — храм Инфекта!»
ДозирЭ молился неистово, до изнеможения. Он первый раз был в храме после неудачного похищения Андэль и теперь чувствовал некоторое раскаяние. Время от времени он стыдливо поглядывал на мозаичное изображение Инфекта на стене, освещаемое голубым огнем, и ему иногда казалось, что Божественный самым мистическим образом оживает, и в глазах его, смотрящих только на ДозирЭ, вспыхивает какая-то живая искра то легкой насмешливости, то упрека. А может, это всего-навсего всполохи огня?
ДозирЭ с трудом выдержал этот пристальный неотрывный взгляд. По окончании молитвы он с облегчением запел вместе со всеми Мессию, и его сильный голос с непривычки то и дело выбивался из общего хора.
Все это время молодой человек ожидал, что к нему подойдут, — никто в такой обстановке не помешает короткому тихому разговору, никто и не заметит, что два молящихся обменялись парою фраз, но вот служба почти закончилась, а посланники Сюркуфа всё медлили. Странно, может быть, что-нибудь случилось?
Начался обряд Трех Признаний. К ДозирЭ приблизился какой-то набожный прихожанин — авидрон, и вместе с ним, немного подождав своей очереди, они зашли в килякрий, где должны были доверить друг другу самое сокровенное и признаться в совершенных грехах. Молодой человек присел на деревянную скамеечку, осмотрелся и тут почувствовал знакомый розовый аромат. Что это? Или ему только чудится?
Прихожанин плотно задернул занавес, отделявший нишу от молельной залы, и полушепотом обратился к жрецу, сидящему спиной к вошедшим:
— Он здесь, рэм.
Тут священнослужитель медленно повернулся, и ДозирЭ чуть не вскрикнул: перед ним сидел сам Сюркуф, которого трудно было не признать. ДозирЭ смутился. Он и раньше полагал, что у Вишневых, к которым он сейчас принадлежал, нет ничего святого, но чтобы рядиться в жрецов и проводить в храмах вместо священного действа тайные встречи — это уж слишком.
— Эгоу, мой доблестный ДозирЭ, — улыбнулся Сюркуф, явно наслаждаясь впечатлением, которое произвел на молодого человека. — Удивлен? Не ожидал меня здесь увидеть, тем более в этом потешном наряде? Знаешь, а мне нравится — как-то умиротворяет. Когда меня вышвырнут из Круглого Дома за ненадобностью, кто знает, может быть, я и сменю кирасу на скромный эпострофик жреца.
— Я рад тебя видеть, Сюркуф, — промямлил ДозирЭ, подозрительно покосившись на сидевшего рядом с ним прихожанина.
— Это Шагрэй, — представил его Сюркуф, показывая, что опасаться нечего. — Ты его уже видел, но сейчас, конечно, не узнал. Он один из моих самых способных учеников. У него масса талантов: он выдающийся лицедей и у него чудный голос, которым ты имел возможность наслаждаться сегодня поутру.