Шерас
Шрифт:
Все это время Идал с каким-то необъяснимым волнением в сердце ждал появления ДозирЭ, этого новоявленного потомка дорианских интолов и неутомимого игрока в стекляшки со смертью, рассчитывая вдруг увидеть его, живого и невредимого, с новыми наградными платками на шее. Он тайно тосковал о времени славных и рискованных похождений, о дружбе «на крови», такой простой, крепкой и открытой. Он надеялся, сам себе в этом не признаваясь, что ДозирЭ придет и вновь позовет его с собой в далекий и опасный путь, но шли дни и месяцы, а ДозирЭ не появлялся, и никто о нем ничего не знал…
Бузилл Арагоста и Кумистр отступали до самых Пизар. Здесь они крепко поссорились, и их пути разошлись. Первый Принц решил не искушать судьбу и вернуться домой, но его сын по-прежнему хотел драться, невзирая на грозящую опасность полного разгрома.
Армии Алеклии и Лигура были уже близко. Инфект Авидронии, преодолев более полутора тысяч итэм пути по Междуречью, снял осаду с Дати Ассавар, которая находилась в блокаде почти год, и, вмиг очутившись по другую сторону Алинойских гор, на берегу залива Обезьян, двинулся по побережью на Пизары, по пути уничтожая разрозненные отряды принцев и покоряя народы, сражавшиеся на стороне Фатахиллы. В пятидесяти итэмах от Пизар он соединился с Лигуром, который только что разбил бедлумов и взыскал с них за союзничество с флатонами невиданный откуп.
Бузилл Арагоста, воспользовавшись быстроходной галерой, стремительно пересек пролив Артанела и первый из всех флатонов, участвовавших в походе, ступил на берег острова Нозинги. Говорят, на том берегу его встречал сам Фатахилла. Но большинству принцев и вождей не суждено было более увидеть родину: сновавшие в проливе авидронские корабли потопили почти все плоты.
«…И беззащитные островитяне, только отплыв, увидели корабли Грономфы. И сгрудились тогда в ужасе, и стали молить о пощаде, не желая найти свою погибель в подводном царстве Букорозица. Но жестокие авидроны думали только о мести, их малые галеры на полном ходу врез'aлись своими длинными железными носами в хрупкие плоты и разносили их в щепки. И тогда тысячи белолицых оказались в воде, тщетно взывая о помощи. Но не было им спасения: они увидели стаи приближающихся громадных акул… И пенились черные от крови воды пролива Артанела… И содрогнулись тогда народы!» — сообщал известный летописец.
Разыгравшаяся драма заставила часть флатонов отказаться от попытки вернуться домой. Они присоединились к армии Кумистра, который в последний момент не отважился на прямое столкновение с объединенной авидронской армией и засел в столице Пизар — городе Спарей, обнесенном тройным рядом высоких крепких стен. Алеклия очень обрадовался этому обстоятельству, посчитав, что сын Бузилл Арагосты сам загнал себя в ловушку, и поспешил осадить город. Уже через месяц в Спарее съели всех лошадей, начался голод, и вскоре от трехсоттысячного войска Кумистра осталось не больше половины. К тому времени стены города были уже почти разрушены метательными снарядами, и Алеклия решился на штурм. Кумистр на глазах своих воинов погиб в схватке, но тела его так и не нашли, многие принцы вместе со своими отрядами сдались.
Флатоны были разгромлены, но Алеклия, вдохновленный ходом кампании, на этом не остановился. Теперь он возмечтал о завоевании Интолий флатонов и о пленении не кого-нибудь, а самого Фатахиллы. Разместив на транспортных кораблях пять эргол (примерно триста тысяч цинитов), он в сопровождении Лигура отправил их в Бузу. Флатоны ничего подобного не ожидали, считая, что Инфект Авидронии не осмелится высаживаться на острове, и поэтому поначалу не оказали должного сопротивления. Лигур без боя взял город и пленил почти всех его жителей — свыше полумиллиона человек. Потом авидронский полководец двинулся со всеми эрголами в глубь страны, но тут вблизи появилось стотысячное войско флатонов, и он дал бой. Разбив врага, Лигур тут же вынужден был опять сражаться, потом опять… Четыре сражения подряд, четыре блестящих победы при ничтожных собственных потерях. Однако вскоре он получил сообщение, что на подходе сразу три очень больших армии белолицых — каждая численностью не меньше пятисот тысяч, и одну из них возглавляет Бузилл Арагоста. Он написал об этом Божественному, прибавив, что Фатахилла, по всей видимости, располагает еще несколькими миллионами воинов и поэтому Нозинги завоевать невозможно, и отправил послание самой быстрой галерой авидронского флота. Инфект с той же галерой прислал распоряжение срочно возвращаться. Лигур, с трудом отбиваясь от наседавших флатонов, погрузил партикулы на корабли, разрушил Небесный шатер — великолепнейший дворец Фатахиллы, поджег город и отбыл на материк…
Вскоре Алеклия оставил Лигура с четырьмя эрголами на берегу залива Артанела, поручив ему покорить Галермо, вудов и многих других бывших союзников Фатахиллы, а также навечно отторгнуть у завоеванных Пизар обширные земли и основать на них большую авидронскую колонию с городом-крепостью, где военные и торговые порты, столь необходимые Грономфе в проливе Артанела, были бы защищены мощным фортом. Сам же посадил свою армию на корабли и вместе с ней отправился в Авидронию. По пути он остановился в Бионе у Атревида Послушного и, поблагодарив его за то, что тот нашел в себе силы воспротивиться воле Фатахиллы, заключил с ним всеобъемлющий договор о мире и сотрудничестве в различных сферах, в том числе и военной. Сделав этот шаг, бионридский интол открыто становился на сторону Авидронии и разрывал всякие отношения с Фатахиллой.
Громоподобный Фатахилла, Интол всех интолов странствующих племен флатонов и народов Темного океана, запахнутый в меховую мантию и в шарпере, надвинутом на брови, лихорадочно мерил широкими шагами пространство небольшого шатра. Стоял страшный холод, шатер в нескольких местах был разорван, и Фатахилла никак не мог согреться: тепла от медной факельницы явно недоставало. Непривычная унылая обстановка добавляла еще горечи в сердце, и без того надорванное всеми ужасными событиями последних дней.
«Как же это могло случиться?! — вновь и вновь задавал себе вопрос Громоподобный, сжимая кулаки. — Как я оказался почти один в этой степи, гонимый своими дерзкими преследователями? Я, величайший из величайших, вместо того, чтобы сейчас восседать на троне Инфекта Авидронии в его волшебном дворце, вот уже десять дней, словно жалкий пес, убегаю от своих бывших вассалов! А они поклялись меня убить! И среди первых — Бузилл Арагоста! Но ведь он сам во всем виноват! Это он проиграл все сражения, а не я! Боже, Хомея, я его возвысил, сделал Первым Принцем, подчинил ему всех вождей! И вот благодарность! Впрочем, разве я не предполагал, что когда-нибудь подобное может случиться?»
Все началось с того, что авидронам удалось высадиться в Бузу, разграбить его и пленить множество жителей, а отступая, сжечь. Это событие оскорбило принцев и вождей значительно больше, чем все предшествующие поражения. Разгневанные предводители, собиравшиеся покорить весь мир, но вынужденные защищаться на собственной земле, решили, что еще никогда не испытывали подобного унижения, и потребовали созвать Большой сход. Собрание это чаще всего происходило только по одному поводу — выбор нового Интола интолов взамен умершего или, точнее, убитого, потому что еще ни один правитель Нозинги не умирал собственной смертью. Естественно, Фатахилла не видел причины для проведения Схода и отказался его созывать. Вместо этого он удалился в один из своих дальних Небесных шатров и при помощи раба-полиглота Ноа занялся перепиской, пытаясь убедить своих бывших союзников, что война не проиграна, что недавние поражения — всего лишь мелкие, ничего не значащие эпизоды в эпохальном противостоянии. Однако ему почти никто не отвечал, даже Сафир Глазз. Спустя месяц Фатахилла узнал, что принцы Нозинги всё же собрали Большой сход, и собрали его не где-нибудь, а в Бузу, на развалинах уничтоженного авидронами города. И сделали это скрытно от своего правителя. Приехали почти все, за исключением нескольких самых преданных Громоподобному сторонников. Сход длился четыре дня, все переругались, несколько раз вспыхивала кровавая потасовка. В конце концов приняли общее решение низложить Фатахиллу, посчитав его виновным во всех неудачах, постигших флатонов, и предать смерти. Правителем выбрали Бузилл Арагосту, как величайшего полководца, который хоть и проиграл одно сражение (опять же из-за Фатахиллы), но до этого сумел покорить почти всё Междуречье. Узнав о том, какое решение было принято, Фатахилла пришел в ярость и стал собирать армию, чтобы наказать изменников. Впрочем, на его призыв откликнулись лишь два десятка принцев — ближайших родственников, которых в случае низложения Громоподобного и самих не пощадили бы. Всего собралось семьдесят тысяч человек. Навстречу Фатахилле вышел Бузилл Арагоста с армией в четыреста тысяч воинов и в отчаянной битве разгромил именитого противника. Фатахилла едва успел бежать и теперь на протяжении вот уже десяти дней пытался уйти от преследования. С ним было всего два десятка преданных телохранителей и раб Ноа…
Однажды в поисках недостающих имущественных онисов, касающихся своего родового дворца, Идал заглянул в Палату Памяти и встретил там своих приятелей по Ополчению. После веселой трапезы в лучшей кратемарье Грономфы кто-то захотел побывать во дворце Наказаний, куда, как сообщали многочисленные таблички на улицах, только что для всеобщего обозрения доставили пленных принцев и вождей Фатахиллы. Их посадили в самые узкие клетки, которые только нашлись; говорили, что флатонов обязательно будут кормить и поить, чтобы как можно дольше продлить их мучения. Идал, однако, не испытывал желания видеть это отвратительное зрелище и предложил посетить форум Побед. Все согласились, друзья взяли многоместную лодку на канале и вскоре прибыли на место.