Шерас
Шрифт:
По центру у авидронов тоже не всё обстояло благополучно. Слоны авидронов сразу после столкновения напугались и обратились в бегство, сильно помяв ряды союзников-лагов, стоявших за ними. Наемные фаланги корфян и яриадцев пятились назад. Только авидронский монолит не отступил ни на шаг и продолжал сражаться на равных с иргамами. Когда же в бой вступили «бессмертные», пришлось защищаться уже воинам Тхарихиба. Под мечами «бессмертных» пали уже три иргамовские шеренги…
На мгновение Инфект Авидронии оторвал взгляд от глиняного макета поля битвы. Его внимание привлекла
Вновь внимание Алеклии привлек новый ученик Неоридана — кроткий юноша с женственными чертами лица, который быстро и точно выполнял поручения художника. Инфект отметил что-то странное в его поведении, но так и не смог понять, что же его насторожило. Вот юноша посмотрел в его сторону, их глаза неожиданно встретились на мгновение, и Алеклию неприятно кольнул острый взгляд, какой-то безумно горячий, который так не вязался с этим жалким юнцом с повадками пугливой девушки.
— О Божественный! — вдруг воскликнул Седермал. — Обрати внимание на неприкрытый участок на стыке центра и правого фланга иргамов. Видишь? Нам следует немедля воспользоваться этой оплошностью!
Алеклия тут же позабыл о неоридановском ученике и подошел к бойницам. Великий Полководец был прав: иргамовские военачальники совершили непростительную ошибку, разорвав свою боевую линию. Инфект тут же приказал подготовить к атаке Белую либеру и решил лично повести ее в атаку.
У Белой либеры не было единого военачальника. Личный отряд Инфекта по давней традиции возглавлял сам правитель. Ему подчинялись пять партикул — четыре конных и одна колесничная, состоящая из двухсот быстроходных четырехколесных повозок. В Белую либеру отбирались самые лучшие воины, которые имели звание не ниже десятника.
Когда военачальники узнали, что Алеклия собрался сам возглавить атаку, они бросились в ноги Божественному. Теперь им стало понятно, почему сегодня утром Инфект предпочел церемониальной накидке обычный белый плащ.
— Внемли мне, мой Бог, — неуклюже рухнув на колени, преградил дорогу Инфекту Седермал. Старец едва не плакал. — Ты не можешь бросить армию в такой тяжелый момент. Ты нужен Авидронии здесь, на вершине башни, чтобы отдавать приказы всем четыремстам тысячам преданных тебе авидронских цинитов.
— Дай пройти, Седермал, не гневи меня! — возмутился Инфект.
— Я стар, Великий и Всемогущий, слишком стар, чтобы чего-то бояться. Даже изгнание и позор — ничто по сравнению с тем бесконечным горем, которое постигнет меня, если ты случайно погибнешь. А сколько горьких слез прольет армия, да и весь авидронский народ! И как в этом случае закончится сражение? Останься! Доверь возглавить рейд самому отчаянному из твоих либериев. А сам
К Седермалу присоединились другие военачальники. Хор их голосов смягчил сердце Божественного.
— Будь по-твоему, Седермал…
Белая либера незамедлительно выдвинулась в указанном направлении. Оказавшись на передней линии, телохранители Инфекта перестроились. Вперед выехали «панцирные» копьеносцы, за ними расположились меченосцы и лучники. В самом центре разместились конные «бессмертные», вооруженные нагузами, молотами, кистенями и палицами. На флангах и в тылу изготовились колесницы, запряженные тройками, в каждой из них находилось по три воина — возница-меченосец и два лучника-метателя.
Белая либера совершила хитроумный обходной маневр и вышла во фланг иргамовской тяжеловооруженной фаланге, атакующей центр авидронов. Появившись совершенно внезапно, телохранители Инфекта смели легковооруженных, охранявших фланг монолита, и врезались всей мощью «панцирных» копьеносцев в плотный пеший строй.
Несколько рядов тяжеловооруженных рухнули сразу, многие были пронзены копьями или подмяты лошадьми.
Первое время схватка напоминала избиение. Иргамы превратились в толпу и дрались каждый за себя.
Всадники Белой либеры бились отчаянно, пытаясь опрокинуть иргамов. Сначала казалось, что это удастся. Но даже того бешеного напора, с которым белоплащные обрушились на воинов Тхарихиба, не хватило, чтобы обратить их в бегство: слишком многочисленным был враг, слишком плотны его ряды и слишком самоотверженно он бился. Мало того, постепенно противники авидронов собрались с силами и начали оказывать организованное сопротивление.
И всё же неизвестно, устоял бы иргамовский пеший монолит, если бы на помощь не подоспел большой отряд иргамовской тяжелой конницы. Вся эта тяжеловооруженная армада галопом неслась на авидронских всадников.
Военачальники белоплащных пригляделись и ужаснулись: в тылу их отряда, в пределах прямой видимости, показался иргамовский конный монолит, который на огромной скорости накатывал стеной. Времени для перестроения не оставалось…
Близился полдень. Сначала солнцепек был невыносимый, и доспехи накалились так, что многие воины падали замертво, но вдруг подул спасительный ветер, со стороны Кадиша небо заволокло молочной пеленой облаков, и жара тотчас спала.
Воды Палисируса пенились кровью. Всё его мелкое русло заполняли тела людей и животных. На правом фланге Карис из последних сил отбивал настойчивые атаки иргамов и был практически разгромлен.
Он послал к Алеклии уже десять порученцев с просьбой о помощи, но тщетно. Божественный хранил странное молчание. И тогда Карису пришла в голову самая ужасная мысль, которая только могла посетить его в подобных обстоятельствах: авидронов бьют на всех направлениях, а многочисленные резервы уже давно использованы.
Карис больше не отправлял посыльных. Вместо этого он велел собрать тех, кто еще мог сражаться — всех, до последнего телохранителя, и сам повел цинитов в бой, собираясь или отогнать иргамов за реку, или умереть.