Шерас
Шрифт:
Авидроны огляделись: их оставалось не более десятка. На залитом кровью полу лежали их убитые товарищи вперемежку со стонущими иргамами.
— Пожалуй, нам не остается другого выхода, как умереть, — сказал Идал.
— Смерть во имя Авидронии! — вскричал Тафилус и двинулся вперед. За ним последовали остальные, сомкнув ряды.
— По ногам, — коротко приказал Дэвастас.
Через мгновение монолитаи рухнули на пол. В щиколотку ДозирЭ впилась стрела самострела, из ног Тафилуса торчало не меньше десятка стрел с черным оперением.
— Сеть. Взять живыми! — был отдан новый приказ…
Ближе
— Смотрите, это Бермуд! — воскликнул один из пленников.
Он был прав. За столом, полным дымящихся блюд и наполненных кубков, восседал хозяин поместья Бермуд. Он был весел, что-то громко рассказывал, показывая пальцем то на ДозирЭ, то на Тафилуса. Рядом с ним восседал молодой иргам — начальник отряда. Его красивые светлые кудри ниспадали на могучие плечи.
Бермуд вышел из-за стола и, пошатываясь, подошел к коленопреклоненным пленникам. В одной руке он держал огромную кость с остатками мяса, в другой — серебряный кубок.
— Эгоу, жалкие доверчивые людишки. Я знал, что миг возмездия когда-нибудь наступит. Вы разорили мое поместье, угнали моих рабов, надругались над нашими святынями. И после всего этого вы доверились мне, словно неразумные юнцы. Ха-ха! А эта история с почтовыми голубями! (Бермуд от души рассмеялся.) Именно эти пташки, мой храбрый друг ДозирЭ, и принесли вам погибель. Что ж, как говорит этот храбрый военачальник по имени Дэвастас: вы достойны самой ужасной смерти…
Внезапно один из авидронов вскочил на ноги и бросился на иргама. В его руках был метательный нож, который, видимо, до сих пор ему удавалось скрывать от глаз охранников. Но цинит не успел ничего сделать — сразу несколько копий проткнули его тело. Авидрон упал наземь и мгновенно испустил дух.
— Так будет с каждым, да услышит меня Слепая Дева, — поднялся со своего места Дэвастас. — Вы все умрете, но не так легко, а в страшных муках!
Иргам подошел к авидронам совсем близко. ДозирЭ поднял голову и из любопытства заглянул в его лицо. Это был красивый мужественный человек с жестким беспощадным и немного насмешливым взглядом.
— А для вас, рэмы, — обратился Дэвастас к ДозирЭ, Тафилусу и Идалу, — я приготовил смерть особого рода. Вам понравится…
На следующее утро, с первыми лучами солнца, иргамы покинули поместье Бермуда. В центре колонны, в окружении сотни тяжеловооруженных всадников, они увезли золотую Деву, повозка для которой была изготовлена за одну ночь. Хвост колонны замыкали пленные авидроны, привязанные к седлам. Исколотые копьями, они истекали кровью и, хромая, едва поспевали за лошадьми.
Глава 17. Дыхание смерти
Семь дней иргамовский отряд путал следы, пробираясь сквозь непролазные чащи. Сотня землекопов попеременно трудилась день и ночь, расчищая путь огромной повозке с золотой статуей. Однажды, переправляясь через полноводный ручей, иргамы были атакованы легковооруженными авидронскими всадниками, но, самоотверженно отбиваясь, заставили воинов Инфекта отступить. В другой раз на грунтовой дороге отряд Дэвастаса столкнулся с пешим авангардом партикулы противника. Но сражения не последовало — после непродолжительной перестрелки из луков авидроны повернули назад, решив уклониться от столкновения с многочисленной и прекрасно вооруженной колонной. Таким образом, девятерых измученных пленников, в недавнем прошлом гордых цинитов прославленной партикулы «Неуязвимые», доставили в крупный иргамовский город, провели с позором по его старинным узким улочкам, полным рассвирепевшего люда, и бросили в темницу.
В глухом сумеречном подземелье с низким потолком, заплесневелыми стенами и земляным полом содержалось человек шестьдесят. Все они были иргамами: умирающие старики в сгнивших обмотках, бедняки с лицами, изъеденными песчанкой, рабы со следами жестоких побоев на теле. Многих трепала лихорадка. Особняком держались женщины, которым время от времени приходилось отбиваться от посягательств со стороны шумной компании отъявленных злодеев.
Когда пленницы кричали слишком громко или какой-нибудь страдалец, избиваемый товарищами по заключению, молил о помощи, к решетке подходил заспанный стражник с факелом в руке и, вглядываясь в глубины подземелья, равнодушно бросал: «Эй, там! Тише вы. В яму захотели?» Голоса тут же смолкали — в яму никто не хотел, но еще долго продолжалась молчаливая ожесточенная возня.
Авидроны расположились в самом темном и смрадном углу, ибо другого места не было. После тяжелого перехода, многочисленных издевательств, после всего того позора, который им довелось испытать, сил у них не осталось. К тому же монолитаи серьезно пострадали от града камней, которыми закидала их уличная толпа у городских ворот. Больше всего досталось Тафилусу — обезумевшие горожане считали своим долгом швырнуть камень именно в этого мускулистого великана с тяжелым презрительным взглядом. Голова девросколянина была разбита в нескольких местах, лицо залито кровью, раны и синяки покрывали всё его огромное тело. Воины, как могли, перевязали Тафилуса, использовав для этого остатки одежды.
Обитатели подземелья встретили инородцев настороженно. Когда же стражник сообщил, что это пленные воины Инфекта, неугомонная компания воров и убийц избрала авидронов предметом своих грязных шуток и глумливых оскорблений.
— Эй, Халора, — обращался толстяк в рваной парраде к иргаму с отрезанными ушами, возлежавшему с важным видом сразу на двух циновках, в то время как у большинства заключенных их вовсе не было. — Что делают коротковолосые в этих загаженных иргамовских подземельях? Может быть, город уже захвачен иноверцами?
— Нет, Вонючка, город им захватить пока не удалось. Но вот темницы теперь в их полном распоряжении, — отвечал Халора, в очередной раз бросая на земляной пол горсть цветных стекляшек. — Два красных и синий. Крысоед, ты опять проиграл… Сдается мне, что скоро здесь станет совсем нечем дышать, уж слишком несет падалью от этих грономфских шакалов.
— Ничего, Халора, потерпим. Зато когда станет совсем тесно, глядишь, нас и выпустят, чтобы освободить побольше места для этих гнусных земляных червяков.