Шерас
Шрифт:
Пошел дождь, холодный, хлесткий, и Громоподобный запахнулся в меховую мантию и надвинул на брови шарпер. Он оглянулся назад, где в десяти шагах от него замер отряд личной охраны и с ним — несколько самых преданных интолов и племенных вождей, включая Бузилл Арагосту — Первого Принца. Фатахилла подумал о том, что все эти коленопреклоненные вассалы и преданные воины завтра, в случае провала похода, обвинят во всем его — своего правителя, даже если проиграют все сражения сами, без его участия. Флатоны не любят побежденных вождей, очень не любят. Они начнут строить козни, плести интриги, чтоб устранить его, Интола интолов. И кто знает, может быть, и сам Бузилл Арагоста, его старый соратник и лучший военачальник всех времен, примет участие в одном из самых гнусных заговоров.
В сущности, зачем ему, Фатахилле, этот поход? Он — владыка острова Нозинги, такого же большого, как часть континента, имеет все, о чем только можно мечтать, — золото, власть, поклонение миллионов. Если кому и нужна новая война, так только вот этим молодым вождям и принцам, жаждущим свежей крови. И не жертвенной крови одногорбых дромадеров, а горячей крови авидронов, яриадцев, медиордессцев. Эти гордые флатоны, стыдящиеся бедности, снедаемые тоской по кочевому раздолью предков и преисполненные честолюбивыми желаниями, рвутся на просторы материка. Им нужны рабы и деньги, они мечтают подчинить себе целые народы, которыми они будут править с изощренной жестокостью, а сами при этом — жить во дворцах, утопая в роскоши, и наслаждаться бесконечными оргиями на континентальный манер.
«Впрочем, — подумал Фатахилла, — он потому и остается тем, кто он есть — их повелителем, их господином, — что еще много лет назад, сменив на троне своего отца, прежде всего пообещал своим подданным новый, третий поход на континент. И, увидев впереди заветную цель, флатоны поверили ему, пошли за ним».
Все эти годы не прекращались приготовления к походу. Громоподобный не помнил дня, чтобы он не посвящал хотя бы какое-то время заботам об армии или вопросам, связанным с грядущей войной. За всё это время удалось изрядно пополнить казну, поработив и разграбив большую часть стран и городов на побережье Темного океана, подчинить своей воле добрую половину континентальных правителей — трусливых, жадных, завистливых. Он создал из флотилий лимских пиратов мощный флот. В период его правления количество рабов во владениях флатонов увеличилось на десять миллионов. Теперь, пока рабы работали, воины острова Нозинги могли посвятить всё свое время военным маневрам и состязаниям.
Но главное достижение — конечно, Берктоль. Шесть лет понадобилось Фатахилле, чтобы подобраться к Сафир Глаззу. Еще четыре года ушло на то, чтобы приручить жадного самодовольного эйпросца. И вот Мудрейший, Главный Великий Юзоф Шераса, в его полном распоряжении. Смешно, но в Совете Шераса уже давно идут дебаты о принятии Интолий флатонов в Берктольский союз. Ничего фантастичнее нельзя было и придумать.
Фатахилла вновь вернулся мыслями к переправе, к тем причинам, которые заставили его изменить первоначальные планы. Он опять оглянулся и поманил пальцем посланников Бионриды, которых прихватил с собой в эту поездку на побережье. Окруженные воинами, бионриды, ни живые ни мертвые, подошли, спотыкаясь об острые камни, к интолу флатонов.
— Почему вы до сих пор не закрыли Нозинги? — грозно спросил Громоподобный, не дав послам и рта открыть…
Фатахилла уже несколько раз требовал от Атревида Послушного не пропускать авидронские корабли через Бионриду в воды Темного океана. Форт Нозинги, который принадлежал бионридскому интолу, надежно оседлал реку Анкону в самом ее узком месте — у моря Кафков, и был способен остановить целую флотилию боевых кораблей. Позиции и сооружения грозного форта тянулись по побережью три с половиной тысячи шагов, а на стенах, нависающих над водой, было установлено полторы тысячи больших метательных механизмов. В самом узком месте на дне реки лежала толстая цепь, которая по мере надобности могла подниматься и полностью останавливать движение всех галер. При Нозинги был небольшой военный порт, в котором постоянно находилось несколько десятков боевых кораблей среднего размера, а также несколько сот быстроходных таранных, морских и речных лодок.
Бион (столица Бионриды) испокон веков подчинялся воле флатонов и выплачивал грозным соседям откуп. Когда сто с лишним лет назад на деньги флатонов в Бионриде соорудили форт Нозинги, бионриды стали требовать с кораблей, проплывающих по Анконе, пошлину. И с торговцев, спешащих доставить свои товары в Грономфу или в другие города и страны, и с авидронов, желающих, наоборот, попасть в прибрежные воды Темного океана. Когда пошлина назначалась слишком большая, авидронские инфекты угрожали разрушить Нозинги, и всё на некоторое время возвращалось на свои места. Тридцать лет назад, после очередного увеличения судоходных поборов, у стен форта появились грономфские пешие партикулы. Нозинги был взят штурмом, и интол Бионриды в страхе принял теперь уже все условия авидронского инфекта.
Фатахилла готовился к переправе своих войск на континент и единственное, чего мог опасаться, — это авидронских корабельных армад. Год назад он посоветовал, настоятельно посоветовал бионридскому интолу перекрыть проход по Анконе для всех авидронских судов — и военных, и торговых. Атревид до сих пор не выполнил его просьбу, а лишь вновь увеличил размер пошлины, и то после долгих колебаний. Авидроны по-прежнему продолжали курсировать в проливе Артанела и вдоль всего побережья Темного океана. Их торговые караваны защищали мощные военные флотилии. Сам Фатахилла не имел собственного крепкого военного флота — флатоны справедливо считались никудышными мореходами, а лимские пираты, ленивые наемники Громоподобного, которые должны были обеспечить поход с моря, до сего времени старались избегать крупных морских сражений с Авидронией. Пока Нозинги окончательно «не поднял цепь», Фатахилла опасался спускать плоты на воду, начинать переправу: Алеклия мог выслать флот и потопить многие из них.
— Почему вы до сих пор не закрыли Нозинги? — повторил Громоподобный, не получив ответа на свой вопрос.
— О Интол интолов! Наш правитель просит тебя повременить с закрытием Нозинги, — заговорил один из послов, тот, что был знатнее, выше ростом и посмелее. — Наступает время выплаты тебе очередного откупа, но Атревид не сумел собрать и третьей части необходимой суммы. Если в казну перестанет поступать золото от судоходных пошлин, он и вовсе не сможет заплатить. Пощади, великий вождь, разреши пропускать авидронские корабли хотя бы до тех пор, пока не будут собраны все деньги. Наш интол Атревид Послушный припадает к твоим ногам и нижайше просит об этом. За этим нас и прислал к тебе.
И послы опустились на колени. При этом они не видели лица Фатахиллы. А если б видели, то в ужасе бежали бы. Глаза Громоподобного налились кровью, а на бычьей шее вздулись вены. Интол флатонов не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько оскорбленным. Он выхватил из-под мантии изогнутый кинжал и одним движением перерезал горло бионриду — тому, кто только что говорил. Раненый захрипел и повалился на землю. Другой посол попытался вскочить, но Фатахилла поставил ему на спину ногу в красном сапоге.
— А теперь послушай меня, бионрид. И запомни, чтобы в точности передать своему интолу. Скажи Атревиду, что мне известно, сколько у него золота в казне, как бы он ни прибеднялся. Его доходы с медных рудников и с продажи рабов теперь настолько велики, что я, пожалуй, увеличу размер откупа. Всё равно ваш правитель тратит полученные деньги бестолково: создает большую армию, которая ему не поможет, если придут флатоны, отвлекает простолюдинов от работы бесконечными празднествами. Я этим золотом распоряжусь с большей для нас обоих пользой.