Шереметьево

Силлов Дмитрий Олегович

Черно-белое море отразилось в воде,Черно-белые чайки парят над кормою,И кричат морякам что-то там о судьбе,Только птичий язык,только птичий язык не понять, не дано нам.Нам понятно одно – это наша судьбаНас качает на волнах, словно мать в колыбели,И к чему предсказанья – пустые слова,Наша жизнь, наша смерть,наша жизнь, наша смерть среди мачткорабельных.Это

просто водаМежду небом и дном,Это наша беда,Наше вечное горе…Почему же всегда,Возвращаясь домой,Вспоминает моряк,вспоминает моряк это Черное море.

Он пел о далеком море, а я вспоминал о девушке с гитарой, которая осталась там, в разрушенном городе за непроницаемым энергетическим куполом. Нет, все-таки не зря проделал я столь далекий путь. Спасибо тебе, моряк из далекого Севастополя, за твою старую песню. Теперь я точно знал, что пробьюсь через любые стены, чтобы еще раз увидеть глаза цвета единственного в мире артефакта.

А моряк пел, и его песня плыла над землей, словно свежий ветер с далекого моря, что когда-нибудь непременно снова оживет – как и эта выжженная земля, которая должна, нет, просто обязана когда-нибудь возродиться. Ведь мы – выжили, а значит, и она обязана это сделать. Ну а мы, сталкеры, последим, чтобы какие-нибудь уроды снова не попытались сжечь наш дом, имя которому – планета Земля. Даже если ради этого придется пожертвовать собственной жизнью.

Мы уходим в поход на своем кораблеПрямо за горизонт, в неизвестные дали,И хотелось бы, чтоб на родимой землеНаши близкие нас,наши близкие нас непременно дождались.Вновь, целуя невест, покидаем свой кров,Вновь уходим в туман, с злыми ветрами споря,Наш единственный крест – это роза ветров,Наш единственный бог,наш единственный бог – это Черное море.Наш единственный крест – это Роза Миров,Наш единственный бог,наш единственный бог – это Черное море.Это ж просто водаМежду небом и дном,Неживая вода,Море горя и боли…Даже если морякНе вернется домой,Вряд ли вспомнит о нем,Вряд ли вспомнит о немЭто Черное море [14] .

14

Слова Дмитрия Силлова.

* * *

Утро выдалось промозглым. Дул холодный ветер. Накрапывал мелкий дождь, и его капли стекали по стене Купола, словно она была стеклянной.

Мы впятером стояли возле нее, и я понимал, что обманул и себя, и своих спутников. Ничего я не придумал. Моя «Бритва» не подавала признаков жизни – видать, разрядилась совсем, когда открывала проход между мирами. Сейчас это был обычный нож, явно не способный пробить стену сплошной энергии.

Вячеслав и его спутники тоже молчали. А чего говорить, и так все ясно. Не получилось – значит, придется искать другие способы. Может, пойти вдоль стены, что опоясала всю Москву по линии МКАД. Может, где и найдется вход…

А

может, и не найдется.

Внезапно я почувствовал тепло под одеждой, в районе груди. Сильное тепло, практически жар. Еще немного, и кожа начнет обугливаться…

Я быстро расстегнул камуфляж…

На моей груди сиял, наливаясь яркой лазурью, круглый камешек, вставленный в серую металлическую пластинку.

Но не странный артефакт, сияющий нереальной синевой, привлек мое внимание. Я смотрел, как расширяются странные глаза Вячеслава и его спутников. Им явно был знаком этот странный камешек, и сейчас они крайне удивились, увидев его болтающимся на цепочке под моим камуфляжем.

– Ты знаешь, что это? – хриплым от волнения голосом проговорил Вячеслав.

– Понятия не имею, – честно признался я. – Просто хороший человек подарил.

– Это жемчужина гигантского моллюска, – произнес моряк, наконец, справившись с собой. – Наследие моего народа. Еще много лет назад ее нашел на дне мертвого залива мой дед. Она стоила ему жизни: на старика напала шестиметровая акула, и он умер от потери крови, успев отдать жемчужину вожаку клана. Когда же настали тяжелые времена, вожак продал жемчужину заезжим маркитантам, чтобы спасти людей от голода.

– Понятно, – сказал я. Жизнь любого сталкера – это всегда смертельный риск, и неважно, где промышляет смельчак, на суше или на море. – Но почему она так сияет?

– Это – оружие, – сказал Вячеслав. – Оно поглощает любую энергию. Говорят, может впитать в себя даже атомный взрыв. Или же может ударить энергией, запасенной в нем. Но, может, врут люди – сам-то я этого не видел. Правда, ей нужно уметь управлять, иначе она может забрать заодно и твою жизненную силу.

Я вспомнил, как ломало меня после того, как эта жемчужина растопила – а, вернее, поглотила энергетический кокон скведов. А еще я вспомнил, что процесс уничтожения того кокона был абсолютно неуправляемым мною, что ощущал я себя тогда просто лафетом для пушки, подставкой для чего-то, совершенно неподвластного моей воле…

Поэтому я, недолго думая, снял с шеи сверкающий медальон и протянул его Вячеславу.

– Почему-то мне кажется, что ты умеешь им управлять.

Моряк пожал плечами, но ладонь подставил. Пластинка со сверкающим артефактом легла в нее – и мне показалось, что пустые глаза морского сталкера мгновенно наполнились сверкающей лазурью. Хотя, конечно, это был всего лишь отблеск сияющей жемчужины.

Вячеслав сделал несколько шагов вперед, держа артефакт на весу – но в одном шаге от стены на мгновение замешкался. Похоже, сомневался, что сможет справиться с силой неведомого артефакта, о котором слышал лишь в легендах. Однако заминка была секундной. Отбросив колебания, Вячеслав шагнул вперед. Его рука коснулась стены Купола – и утонула в ней, словно в воде.

– Порядок…. Идите за мной, – глухо сказал сталкер.

– А мы в этой стене не завязнем? – опасливо поинтересовался Рудик, поеживаясь от холода в своем камуфляже, отсыревшем за ночь от росы.

– Идите за мной, – повторил Вячеслав, и сделал еще один шаг вперед. И еще один. И еще…

Хоть он и впервые держал в руках заветный артефакт, но явно знал, что делает. А если человек нашей профессии так уверен в себе, это неспроста. Поэтому я взял хвостатого мутанта за рукав его камуфляжа, и пошел следом за морским сталкером…

Купол внутри был похож на студень. Или, скорее, на тело гигантской медузы, покалывающее кожу миллионами крошечных электрических разрядов. Но идти следом за Вячеславом было легко. Я почти не чувствовал сопротивления массы Купола, на данном участке потерявшего значительную часть своей смертоносной энергии…

Даже не знаю, сколько я шел так, прежде чем осознал, что энергетическая стена теперь находится позади меня – видимо, Купол начисто сжирал ощущение пространства и времени.

Итак, теперь перед нами лежала разрушенная Москва, а на ладони морского сталкера покоилась серая, невзрачная пластинка с таким же серым круглым камешком, вставленным в нее.