Шери и Лари: чёрный охотник

Петров Денис Александрович

Первым тишину нарушил хозяин дворца.

– Что здесь происходит? – прогремел он. – Почему вы встали перед этим самозванцем на колени? – потребовал он ответа у Легрина.

А тот вместо того, чтобы отпустить какую-нибудь шутку и сообщить о небольшом розыгрыше, как уже ожидал Даниил, совершенно серьёзно произнёс:

– Он охотник. Настоящий. Впервые за последние несколько тысяч лет – чёрный, – последнее слово Легрин произнёс почти с благоговением.

Общий вздох изумления собравшихся был красноречивее всяких слов. Даниил заметил, как изменилось лицо

короля от этой фразы. Собственно, он мог наблюдать такую же картину, куда бы не повернул голову. На него теперь смотрели совсем по-другому, но доброжелательнее взгляды не стали. Помимо любопытства, в них теперь читался страх и кое-где – злость. Чем же он всем так насолил? На Легрина вроде так не глядели. Но несмотря на это, с души будто камень свалился. Его действительно признали тем, кто он есть. А значит произошедшее не было фарсом.

Из всех присутствующих лишь у одного человека во взгляде не было в этот момент враждебности – у двоюродной сестры. В её глазах читалось нескрываемое любопытство и желание что-то сказать, даже скорее спросить. И это желание вышло победителем в борьбе со скромностью.

– Как вас зовут, охотник? – спросил мягкий, нежный голос.

Стоит ли говорить? Этим вопросом Даниил мучился лишь секунду – очень уж хотелось понаблюдать за реакцией как деда, так и остальных. Но перед тем не мог не спросить.

– Вы уверены, ваше Высочество, что хотите это знать? Не отвернетесь ли, услышав его?

– Почему я должна отвернуться? Неужели оно так ужасно?

– Возможно оно покажется таковым некоторым из присутствующих. Хотя само по себе слух не режет.

– И всё же? Вы спасли мне жизнь, вызвали переполох во дворце, шок у окружающих, но никто даже не знает вашего имени.

«Мне кажется, шок сейчас только начнётся», – подал, впервые за долгое время, голос Гринг.

Даниил усмехнулся.

– Будь, по-вашему. Моё имя: Данилар. Я единственный сын Ольганы Мигейской и Иргана дель Костельнор.

А переждав ещё одно потрясение присутствующих – уже от этой новости, обратился непосредственно к деду.

– Может быть ЭТИМ объясняется моё сходство с вашей внучкой?

– Ложь, – выдавил тот, всё ещё сохраняя лицо. – Моя дочь и мой внук погибли! Их могилы стоят на семейном кладбище.

– Вы их хоронили? – осведомился Даниил. – Видели тела собственными глазами?

– Нет, но…

– Но? У вас ещё может быть «но»? Насколько помню, моя мать умерла всего пять лет назад у меня же на руках. А сам я, вот, стою перед вами! Мёртвыми вы, очевидно, нас не видели, но зато поспешили записать меня в самозванцы!

От возмущения Даниил на мгновение забыл, где и с кем разговаривает. Эмоции захлёстывали. Да и пример Легрина вдохновил. Главным желанием теперь было – поставить деда на место. О разнице в положении теперь даже мысли не возникало (сказывалось воспитание в демократической среде). Но мгновенной попытки покарать наглеца за дерзость, естественно, никто не сделал. Монарх лишь покраснел от гнева, вмиг растеряв всю свою выдержку.

– А ты наглец! – озвучил он общее мнение вслух. – Ну тогда предъяви доказательства! Чтобы осмелиться на такие слова, ты просто обязан их иметь. Иначе даже положение охотника тебе не поможет.

«Меня покажи, – подсказал Гринг. – Я являюсь официальной копией герба графского дома Костельнор. Надеть меня может только потомок прежнего носителя».

Даниил послушно поднял левую руку, демонстрируя перстень, на котором снова ожила голова пантеры, показывая, что данная драгоценность не является подделкой.

– Вам знакомо это?

– Перстень Иргана, – пробормотал Герхан, признавая поражение, ибо глаза на ожившей голове пантеры сверкнули, окончательно доказывая магическое происхождение предмета.

– Значит, ты действительно его сын, – добавил, будто выплюнул он, намеренно игнорируя собственное родство.

Даниил и не думал, что король обрадуется новому внуку, учитывая предупреждения Гринга и собственные наблюдения. Но откровенно враждебный тон правителя всё же немного выбил его из колеи. Он не ждал радостной встречи от обретения родственника, но презрение, явственно слышавшееся в последней фразе после выяснения правды, словно задело какую-то струну в его душе. Теперь ему поскорее хотелось покинуть это место. Оставалось только решить одну проблему.

И о ней поспешил напомнить Легрин, уже стоявший на ногах, вновь всем своим видом демонстрируя уверенность и собственное превосходство.

– Ваше величество, если доказано, что охотник Данилар действительно тот, за кого себя выдаёт и не пытается с помощью магии имитировать вашего родственника, то обвинения с него должны быть сняты!

Герхан бросил на него не очень доброжелательный взгляд и с неохотой произнёс.

– Да, обвинения сняты. Охотник Данилар может быть свободен.

И, обращаясь к последнему, добавил:

– Покинь немедленно эту страну. И, по возможности, не возвращайся больше сюда никогда.

– Капитан! – повернулся король к Хорику. – Проводите охотника и проследите, чтобы он покинул территорию дворца.

Тот молча кивнул и повернулся к Даниилу, знаком показывая, что медлить нежелательно. Но этого и не требовалось. Бросив на сестру, единственное доброжелательное лицо, прощальный взгляд, жалея, что не узнал даже её имени, он развернулся и быстрым шагом последовал за капитаном. Ему хотелось многое сказать негостеприимному родственнику, но он решил быть выше этих мелочей, тем более, что они могли ему дорого обойтись.

Его проводили до ворот дворцовой ограды. Но перед тем, как закрыть ворота, капитан неожиданно доброжелательно обратился к нему.

– Знаешь, охотник, а ты молодец. Достойно держался.

– Знаете, капитан, а меня это не слишком заботит. Мало того, что не по своей воле попал во дворец, так ещё и обвинили в имитации едва ли не себя самого. После такого мелочь вроде достойного поведения мало волнует.

Услышав этот небольшой монолог, капитан Хорик расхохотался.

– Что верно, то верно. А за каким убийцей вы гнались? – капитан, похоже, так и не определился с обращением.