Шериф и его кот
Шрифт:
— Как тут у тебя?
Полукровка надзиратель почтительно пробасил:
— Всё хорошо, шериф. Вот только… — он сильно смутился. — Только…
— Что только?
Лукас покосился в сторону камер.
— Худо что-то этому…
— Как худо?
— Не в себе он… — полукровка развёл руками. — Здорово не в себе. Воет, насрал посреди камеры, обмазался дерьмом и воет. Я его побил немного — не помогло. Он ещё и дрочить начал.
— Веди, мать твою…
При виде мистера Меллори, я сразу понял, что немного
Дядюшка сидя в чём мать родила по-турецки посередине своей камеры, тихо подвывал и, простите за подробность, активно рукоблудил. Насчёт дерьма Лукас тоже оказался прав — смердело от мистера Меллори уж вовсе непереносимо.
Завидев нас, дядюшка ощерился, плотоядно облизнулся и поманил пальцем Лукаса.
— Ах ты моя сладенькая индейская жопка, иди ко мне…
Меня он напрочь проигнорировал.
— Я же говорил, я же говорил! — полукровка шарахнулся от решётки. — Совсем рехнулся…
— Да уж… — я озадаченно хмыкнул. — И когда это началось?
— Ну… — надзиратель почесал затылок. — Когда вы вчера ушли, я ещё немного повоспитывал мерзавца.
— Как?
— Но вы же сказали… — Лукас обезоруживающе улыбнулся. — Будет брыкаться, сунь ему в жопу палку.
— И что?
— Он меня обозвал — я и сунул… — полукровка покосился на швабру в углу. — Но неглубоко, чуть-чуть… — Лукас изобразил пальцами «чуть-чуть». — Шериф, я всегда выполняю приказы, вы сами знаете…
— Охо-хо… — я провёл ладонью по лицу.
— Что-то не так? — Лукас озабоченно заглянул мне в глаза. — Надо было глубже?
— Нет-нет, ты молодец… — я быстро успокоил полукровку. — Вот тебе доллар за усердие.
— А что с ним?
— Ничего, пусть сидит пока… — я ругнулся по себя и вылетел из тюрьмы.
Сел на крыльцо, закурил и крепко задумался. Господи, угораздило же мне ляпнуть вчера…
Лукас, как бы это сказать помягче… Он парень очень старательный, просто замечательный парень, но при этом, слегка умственно неполноценный — воспринимает всё буквально. Сказали — сунуть — обязательно сунет и даже не задумается. Вообще, думать — это не про него. И неудивительно, что дядюшка поехал кукухой — сначала каждый день топят, а потом вообще в зад швабру засунули.
И что же теперь делать? С одной стороны — проблема сама по себе решилась. А с другой… Хотя и с другой тоже всё решилось. Как вариант — дядюшку можно выпускать. Привести в порядок и выпускать. Вот только для начала тщательно проверить — симулирует или нет. С такого матёрого ублюдка станется.
Ну что же — всё что не делается — делается к лучшему. Потихоньку проблема решается.
День прошёл как обычно, я вырезал грыжу у сынишки Джима Хоквелла, посидел немного в салуне, а потом отправился домой.
Накормил кошаков до отвала, вымылся, и уселся в кресле с сигарой, весь в предвкушении
И сам не заметил, как задремал.
Очнулся от того, что на коленях предостерегающе мявкнул Мусичка.
А ещё через пару секунд, Мусий вместе с Муной вообще свалили в кусты.
— Да ну нахрен… — вместо белой кобылы Пруденс, я заметил на тропинке к дому жеребца мисс Морган.
Бель спрыгнула с седла и решительно направилась ко мне.
— Ждёшь, да? — выражение её лица, ничем хорошим для меня не светило. — Какой же ты мерзавец! Бедная девочка мне всё рассказала! И не стыдно?
Я пожал плечами. Врать что ли? Не стыдно ни капельки.
— Вижу, что не стыдно… — Бель презрительно хмыкнула. — Может ты и меня хочешь проверить?
— Хочу! — я нагло улыбнулся. — Очень хочу.
— Ой, какой же ты мерзавец… — Бель покачала головой, но вдруг прыснула и смущённо сказала. — Ну тогда пошли, чего сидишь…
Глава 12
«Вот они, первые ростки феминизма! Истинно, грядут страшные времена…»
Бенджамин «Док» Вайт.
— Ну и какой был смысл брыкаться? — я с наслаждением потянулся.
— Ты не поймёшь, Бен, — Бель сосредоточенно набивала мою трубочку табаком. При каждом её движении, из расстёгнутого кружевного бюстье выглядывал аккуратный розовый сосок. Как и у Пруденс, материнство только пошло ей на пользу. Бель постройнела и одновременно стала женственней. И гораздо страстнее.
Я невольно улыбнулся, вспомнив некоторые события вечера и потребовал.
— А ты попробуй объяснить…
Бель умело раскурила трубку и подала её мне, а себе достала из изящного портсигара папиросную бумагу и принялась крутить самокрутку.
— Объяснить? Зачем?
— Просто хочу знать.
— Ну, хорошо… — Бель состроила саркастическую гримасску. — Для начала, ты должен понять, что мы не твои покорные рабыни, а свободные женщины.
— Очень интересно… — я хмыкнул. — А что, я относился к вам как к рабыням?
— Нет, но мог! — отрезала Бель.
«Вот они, первые ростки феминизма! Истинно, грядут страшные времена… — тоскливо подумал я. — Совсем дуреют бабы!..»
— Во-вторых, — продолжила Бель, любуясь своей ножкой. — Ты так и не захотел сделать выбор.
— И что, ты бы смирилась, если бы я выбрал Пруденс?
— Чего? — Бель сделала вид, что собирается вцепиться мне коготками в лицо.
— Вот видишь! — я хохотнул. — Я действовал очень предусмотрительно. Ты грозишься выцарапать мне глаза, а Пруденс угрожала зарезать. Ну уж нет, леди, жизнь мне дорога. А если честно…