Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
Шрифт:
– Не могли бы вы рассказать все, что знаете о капитане Бэррингтоне?
– Он живет здесь уже около двух лет, тихо и уединенно. Он невысок, строен, можно сказать, с осиной талией. А пышными усами сходен с принцем. В седле держится как парфянин. И мне трудно поверить в то, что он мог упасть с лошади.
Глава четырнадцатая,
в которой повествуется о странном исчезновении капитана Бэррингтона
На следующее утро британское посольство прислало за нами фаэтон на огромных колесах. Капитан Бэррингтон так и не вернулся. Нас доставили к прекрасному особняку
Миссис Бэррингтон поднялась при нашем появлении. Приблизившись к ней, мы ощутили легкий аромат английской лаванды. Перед нами была стройная хрупкая женщина с изящными ножками и маленькими ручками. Способная к языкам не меньше принца-регента, она говорила на чистейшем певучем английском. Глаза ее, большие и прозрачные, оттенка аквамарина, что нехарактерно для болгарок, смотрели на нас пристально. Туалет ее был скромным: простого кроя юбка, явно от хорошего портного, и белая муслиновая блузка с высоким стоячим воротником на китовом усе. Волосы она причесывала по последней моде, сворачивая их валиком на затылке и высоко взбивая надо лбом, а-ля Помпадур.
Нас усадили на диван. Сама же хозяйка расположилась в кресле напротив.
Знакомая горничная, которая встретила нас при входе, внесла поднос с хрустальными бокалами. В каждый из них была налита вода. К бокалу прилагалась ложка с длинной ручкой.
– Вы обязательно должны попробовать местную диковинку, – сказала миссис Бэррингтон, – мастику. Ее готовят из смолы мастикового дерева, которое произрастает главным образом на острове Хиос в Эгейском море. У нас говорят, что она делает беседу непринужденней.
Следуя наставлениям хозяйки, мы опустили ложки в белую пасту и запили ее водой. Я показал на фотографию кабинетного формата, которую миссис Бэррингтон держала на коленях, и спросил:
– Это должно помочь нам в расследовании, мадам?
Она кивнула:
– Снимок сделан в день нашей свадьбы.
Вынув фото из рамки красного дерева, хозяйка протянула его Холмсу.
Мой друг внимательно изучил портрет и передал мне. Фото искусно раскрасили – тут чувствовалась рука художника. Улыбающаяся невеста была одета в пышный наряд а-ля рюс: поверх расшитого золотом атласного розовато-лилового платья надето еще одно, распашное, из золотой парчи, с длинными бархатными рукавами того же розовато-лилового цвета. Волосы заплетены в косу, на голове высокий золотой кокошник, усыпанный жемчугом. Она глядела на нас с фотографии, кокетливо наклонив головку, как Долли Варден [30] . Новобрачных запечатлели на фоне романтичного средневекового замка Бодиам, в Суссексе. Темные усы жениха, очень похожие на те, что носил принц-регент, действительно были такими, как их описывал сэр Пендерел, – чрезвычайно впечатляющими.
30
Долли Варден – персонаж романа Ч. Диккенса «Барнаби Радж». В 1870–1880 годы в Англии были в большой моде муслиновые платья а-ля Долли Варден с крупным ярким узором и украшенные цветами шляпы с загнутыми полями.
Я вернул фотографию Холмсу. По привычке своей, он остановил на миссис Бэррингтон пристальный и в то же время отрешенный взгляд, столь характерный для него. Я уже не раз замечал, что Холмс, когда дает себе труд, применяет в общении с женщинами обезоруживающую манеру, которая позволяет ему быстро установить доверительные отношения.
Пришло время получить обстоятельные сведения об исчезновении капитана. Миссис Бэррингтон поднялась. Через внушительные двойные двери она провела нас в библиотеку, а может, кабинет супруга, закрытый от чужих глаз и ушей. Грациозным жестом она указала нам на типично английские кожаные кресла честерфилд. На расстоянии вытянутой руки от них лежала жестяная коробка с сигаретами. Холмс наклонился и взял одну. Миссис Бэррингтон устремила на меня свои лучистые глаза:
– А вы, сэр, не желаете сигарету? Рекомендую попробовать. Муж заказывает их у Ионидеса, в Александрии. Мы держим их для ценителей, вроде мистера Холмса, хотя капитан Бэррингтон вряд ли мог ожидать у себя такого знаменитого…
Ее глаза увлажнились, а нежный певучий голос затих в прелестной каденции. Она умоляюще заломила руки.
Эта женщина вызывала во мне восхищение. Несмотря на все отчаяние, в ее осанке чувствовалось благородство, а гордо вздернутый подбородок говорил о мужестве и стойкости.
Напряженное внимание, написанное на наших лицах, подсказало миссис Бэррингтон, что пора приступить к рассказу. И мы узнали, что капитан часто вставал на утренней заре, чтобы объезжать любимую лошадь в лесах на нижних склонах горы Витоша, и всегда возвращался до наступления сумерек.
Миссис Бэррингтон повернулась ко мне:
– Полагаю, доктор Уотсон, вы прекрасно разбираетесь в лошадях. Вот фотография этого жеребца. Его зовут Бригадир. Мы привезли его из Англии. Именно на нем мой муж ускакал в день исчезновения.
Я всмотрелся в снимок Бригадира. Это была лошадь недавно выведенной породы хафлингер, красивой золотисто-каштановой масти, с сильными мышцами и изящной головой. В ней чувствовалась арабская кровь.
– Прекрасный выбор для горной местности, – одобрил я.
Тут мое внимание привлекла большая картина, написанная маслом на покрытой левкасом тополевой доске. Это была работа великого портретиста нашего времени, американца Джона Сингера Сарджента.
Миссис Бэррингтон перехватила мой взгляд.
– И здесь тоже изображены мы с мужем. – Она указала рукой на картину. – И Бригадир.
С разрешения хозяйки дома мы с Холмсом встали со своих мест и подошли к картине. Миссис Бэррингтон стояла на траве в кремово-белом персидском платье и бело-зеленом кафтане. Свободно рассыпавшиеся волосы спадали на спину из-под перевитого нитками жемчуга тюрбана. На губах играла улыбка, которая теперь появлялась редко. У ног ее лежал как будто только что отложенный в сторону сарод – музыкальный инструмент, звучание которого я в последний раз слышал в кашмирской деревне. Рядом с ней стоял ее пропавший муж, худой, невысокий, но с патрицианской осанкой, в красном капитанском мундире. Его пышные черные усы казались такими объемными, что хотелось до них дотронуться.
Мой друг достал мощную лупу и приблизился к картине, чтобы рассмотреть лицо капитана во всех подробностях. Я же задумался над тем, что могло привлечь столь пристальное внимание.
– А когда написана эта картина? – спросил Холмс.
– Меньше года назад. Это подарок принца к годовщине нашей свадьбы.
Мой друг отступил назад и указал хозяйке на картину:
– А что это за пара изящных бриллиантовых ласточек у вас в волосах? Фамильная драгоценность, я полагаю?
– Совсем нет, – возразила она.