Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
Шрифт:
– Холмс! – возопил я, уже не пытаясь сдерживать раздражение. – Ну все, сдаюсь. Да, вы правы, на пути к пещерам принц никуда не торопился и совсем не гнал автомобиль. Но мы гости его страны. Ради всего святого, к чему вы клоните?
Мой друг неожиданно помрачнел:
– Дело вот в чем, Уотсон. Как вы помните, заявившись к нам на Бейкер-стрит рано утром, в начале шестого, принц сообщил, что глаз не сомкнул после исчезновения Зографского евангелия.
– Да.
– От него мы узнали, что судьба его страны и миллионы жизней зависят от скорейшего возвращения древней рукописи, так?
– Да, слово в слово.
– Более
– Да, именно об этом принц и предупреждал.
– А еще он намекал на какую-то церемонию, имеющую отношение к его сыну?
– Да, Холмс. Он делал особый упор на этом.
– Вам не показалось, что все это выдумки?
– Вовсе нет! – выкрикнул я. – И ваш брат Майкрофт, и сэр Пендерел убеждали нас в том, что опасность свержения Фердинанда более чем реальна.
– Если угроза трону и династии столь велика и близка, почему же мы не отправились прямиком в пещеры? Почему? Почему было столько отклонений от маршрута? Разве главная цель принца заключалась в том, чтобы познакомить нас с флорой и фауной Болгарии, историей ее монастырей, почтовыми марками «Черный пенни» тысяча восемьсот восемьдесят пятого года выпуска и «Желтый трехскиллинговик», который был вовсе и не желтым, с родословной Кобургов по Евангелию от Луки, курганником и красной уткой? Разве не о спасении трона и династии он должен был думать? Свернув к Каменной Свадьбе, мы отклонились от курса самое меньшее градусов на сорок. А озеро Сребырна отняло у нас полдня пути. К чему была вся эта чехарда по пути следования к месту преступления? Вы в состоянии мне это объяснить?
Холмс отвернулся. Было ясно, что он хочет остаться наедине со своими мыслями. Я уже намеревался отложить в сторону газету, которую все это время держал в руке, как взгляд мой упал на заметку, где упоминалось имя моего друга. Это была перепечатка из «Чикаго сан», сообщавшая о кончине Элмера М. Андерсона, самого известного детектива Пинкертоновского агентства, который за двадцать три года своей деятельности разоблачил преступников без счета. В некрологе описывались его последние часы:
Умирающему читали вслух захватывающий детективный рассказ «Рейгетские сквайры», опубликованный в журнале «Стрэнд». Он лежал совершенно спокойно, очевидно пребывая в забытьи, пока речь не зашла о всемирно известном детективе Шерлоке Холмсе и его дедуктивном методе. Тут умирающий словно пришел в неистовство. «Ну что, получили! – вскричал он с восторгом. – Клянусь Небом, Холмс снова их сделал!» С этими словами на устах Андерсон почил. Он ушел со счастливой улыбкой на лице. Его кумир снова стяжал заслуженные лавры.
Глава тринадцатая,
в которой речь пойдет о конкурсе Шерлоков Холмсов
Пришло время отправляться во дворец на конкурс Шерлоков Холмсов. Экипаж провез нас по городским улицам. Дворцовые коридоры гудели, охваченные суетой. По мере приближения к месту проведения конкурса все явнее становились шорох шелка и жужжание голосов.
Лакей распахнул огромные двери, и перед нами предстало завораживающее зрелище. Вся зала, от края до края, была заполнена людьми в униформе
Мы увидели армейских чинов и офицеров дворцовой стражи в полном обмундировании, а также дам, чьи наряды копировали новинки парижских домов моды с Рю де ля Пэ. Модным дополнением к их туалетам служили сверкающие опаловые кабошоны, манто из выдры и болеро из обезьяньего меха. Красный, зеленый, ярко-синий, фиолетовый – ни один цвет, ни один оттенок не был оставлен без внимания.
Разодетые слуги суетились возле столов, ожидающих болгарскую знать.
И словно Солнце, доминирующее над небесными телами, которых гравитация вынуждает обращаться по орбите вокруг него, Фердинанд стоял ослепительный и нелепый в форме генерала болгарской армии и с золотыми шпорами.
Внешнее, суетливо-беспокойное, кольцо «планет» составляли приближенные, конюшие, канцлеры, увешанные наградами.
Элегантные дамы в атласе и тафте, отделанных тюлем и кружевами, вращались среди маршалов, великого раздатчика милостыни, казначея и дворцового коменданта. Шуршащие юбки, под которыми скрывались сафьяновые башмачки, мели навощенный паркет.
Еще больше дам в ярких мехах и страусовых перьях стояло у окон, окаймленных красными портьерами. У каждой обязательно было украшение с желтым бериллом, какие добывают исключительно на Урале, – реверанс в сторону Холмса, раскрывшего дело о берилловой диадеме.
Нас проводили к столу, за которым сидел сэр Пендерел. Он встал, чтобы поприветствовать нас. Я спросил в шутку:
– И сколько же врагов принца обнаружено за время нашего недолгого отсутствия в реке Искыр с перерезанным горлом?
На что посол ответил:
– Как ни странно, ни одного!
На маленькой сцене вовсю шло действо, призванное разогреть публику, что считалось очень модным. Оккультист Яннес стоял рядом с молодой женщиной, накрытой покрывалом. Как только покров был сорван, женщина исчезла, хотя за минуту до этого разговаривала со зрителями.
Мой друг оставил нас, чтобы присоединиться к четырем финалистам из Болгарии. Принц, как выяснилось, был в курсе самых последних наших расследований. Победителю причиталась точная копия гипсового бюста, который фигурировал в деле шести Наполеонов. Награда уже стояла на видном месте, водруженная на пьедестал.
Некоторые конкурсанты в войлочных шляпах охотника за оленями эффектно дымили пенковыми трубками. Настоящий же Холмс отдал предпочтение дорожному картузу и трубке из верескового корня, которую он любил выкуривать перед завтраком, заправляя остатками употребленного накануне табака, тщательно собранного и высушенного. При себе у него был внушительный охотничий хлыст, его любимое оружие.
Шерлок Холмс из Бургаса играл моноклем, явно напоказ. Его соперник из древней болгарской столицы, Велико-Тырнова, украсил себя орденом Льва и Солнца на зеленой ленте, точной копией награды, которую мой друг получил от персидского принца. Участник конкурса, представлявший новую столицу, одного роста с Холмсом (чуть выше шести футов), в точности повторил одеяние, в котором заявился на Бейкер-стрит наш клиент. На нем был васильковый плащ, скрепленный на шее брошью. Чудесные черные шелковистые усики подчеркивали блеск агатовых глаз. Очевидно, он желал быть оригинальным и отдал дань страсти моего друга к переодеваниям и маскарадным личинам.