Шерлок Холмс на орбите
Шрифт:
Письма, приходившие на адрес дома 221-Б по Бейкер-стрит, конечно же, переправлялись к Холмсу в Фулворт, но порой одно из них оказывалось и в моем почтовом ящике. Я обычно с нездоровым интересом читал эти сообщения о людской гнусности и подлости, а потом неохотно писал отказ с наиболее подходящими, по моему мнению, рекомендациями. Несколько писем я переслал Холмсу, надеясь, что он их найдет достойными рассмотрения; но в общем-то я понимал, что он занимается теперь совсем иными исследованиями. Прошло более четырех лет со времени происшествия с фон-унд-цу Графенштайном, которое я описал в рассказе «Его последний выстрел».
В начале мая 1908
Попросив жену отменить все назначенные на сегодня встречи, я немедленно отправился на вокзал Виктория.
На место я прибыл чуть позже половины двенадцатого. День выдался ветреный, и в проливе гуляли высокие волны. Холмс удивился, увидев меня, но сказал, что не станет прерывать свой обычный распорядок дня, и пригласил меня сопровождать его на прогулке по пляжу. И только после очень трудного спуска по меловому откосу я вновь попытался сообщить о причине моего визита. Я отстал от Холмса и не расслышал ответа; не было никакой возможности догнать его, шагая по гальке и песку.
— Эй, Холмс! — крикнул я. — Обождите. Я ведь не привык к таким утренним кроссам.
Он извинился, и некоторое время мы шли бок о бок, пока наконец я не достал письмо. Он быстро прочел его и положил обратно в конверт.
— Ну? — спросил я. — Что вы на это скажете?
Холмс ничего не ответил, а только засунул письмо в карман пальто. Я отметил про себя, что с годами мой друг становится все более молчаливым, и прекратил попытки вовлечь его в разговор.
Неожиданно он обернулся и пристально посмотрел на меня.
— Уотсон, благодарю вас за то, что вы так быстро доставили мне это послание. Время здесь играет большую роль. Я знал, что этот злобный паук Мориарти оставил повсюду клочки своей паутины даже после смерти; теперь у нас появилась возможность ликвидировать самый вредный клочок. И разрешить заодно весьма забавную тайну. Пчелы, конечно, очень интересное занятие, но они не могут увлечь человека на всю жизнь. Вы согласны отправиться в путь вместе со мной?
Я ответил, что только того и ждал.
Мы с Холмсом немедленно вернулись в Лондон и на одном из новых моторизованных экипажей отправились в Белгравию по адресу, указанному в письме. Привратник проводил нас в гостиную, где за старомодным письменным столом сидела довольно привлекательная молодая женщина со строгим, властным лицом. Ее светлые волосы были уложены на затылке в тугой узел. Жестом она предложила нам сесть.
— Я очень рада, что вы решили прийти ко мне, мистер Холмс, — сказала она с едва заметным русским акцентом. — Хотя я и не ожидала, что вы будете настолько… проворны.
Холмс подался вперед, положив локти на колени и соединив кончики вытянутых пальцев.
— Уважаемая госпожа, — сказал он, — ваше письмо меня очень заинтересовало. Хотя вы и не знаете этого, но ваш случай имеет самое прямое отношение к некоторым из моих дел. Я хотел бы, чтобы вы подробно поведали нам обо всех обстоятельствах, побудивших вас написать это письмо.
— Как вы, должно быть, уже знаете, меня зовут Надежда Филипповна Долгорукая, — сказала дама. — Я дочь графа Филиппа Алексеевича и графини Натальи Петровны Долгоруких, которые были зверски убиты в Баден-Бадене
— Могу я посмотреть на кольцо? — спросил Холмс.
— Да, конечно.
Графиня открыла ящик стола, вынула из него кольцо и протянула Холмсу. Мой друг тщательно осмотрел его.
— Продолжайте, — сказал он. — Вам может показаться, что внимание мое отвлечено, но это не так.
Женщина кивнула.
— Я читала рассказы доктора Уотсона и знаю о вашем эксцентрическом поведении. Более того, первой книгой, какую я прочитала на английском языке, был «Этюд в багровых тонах», который мне дал друг моей матери. Что касается письма, то это было завещание моего отца, в котором он излагал долгую и запутанную историю своей семьи. Я распорядилась, чтобы его перевели на английский язык, и вы можете сами изучить эту историю, мистер Холмс, так что сейчас я изложу ее лишь кратко.
Мой прапрадед, Николай Долгорукий, был участником декабрьского восстания 1825 года. Оно закончилось поражением, и всех участников арестовали. Большинство было сослано в Сибирь. Через некоторое время им разрешили пригласить к себе близких родственников, и в 1833 году прадед уже жил там вместе с семьей. По рассказам моего отца, в этой глуши Николаю удалось даже скопить достаточное состояние. Неожиданно в 1844 году, без всякой видимой причины, он отослал свою жену и сына-подростка в Петербург. Менее чем год спустя они получили кольцо с запиской, в которой говорилось, что они больше его не увидят. Моя прапрабабка очень расстроилась и вскоре скончалась от горя.
Холмс попытался надеть золотое кольцо на свой мизинец, но оно не пошло дальше первого сустава.
— Женское кольцо, — сказал он. — Прошу вас, продолжайте.
Графиня вздохнула.
— Да. После этого сменилось три поколения. Мой отец, в высшей степени любознательный и отважный человек, решил выяснить, что же произошло. Заметьте, что об этом говорится в его предсмертном письме, а других свидетельств у меня нет. Он отправился в Сибирь и нашел человека, некогда преданного моему прапрадеду, и тот объяснил, что Николай опасался зависти соседей и шаманов — вождей туземцев, которые бы не остановились ни перед чем в стремлении завладеть его богатством. Он боялся за жизнь своих близких и потому отослал их в Петербург. Сам он знал, что скорой смерти ему не избежать, так что он собрал все деньги и ценности и закопал их в безопасном месте. За день до того как его убили, он отослал записку и кольцо.
В 1891 году отец сошелся с человеком по имени Моран. Очевидно, этот Моран пообещал предоставить необходимые средства для розысков потерянного наследства моей семьи.
Холмс повернулся ко мне и сказал, устремив вверх указательный палец:
— Заметьте, Уотсон. Вот и наш паук.
По мере рассказа лицо графини становилось все более бледным. Она надела очки и взяла листок бумаги с письменного стола.
— Я переведу вам последний абзац. «Они идут за мной: Моран и этот ужасный человек по имени Мориарти. Я совершил ужасную ошибку, рассказав им о кольце. Как и мой предок, я должен спрятать кольцо и позаботиться о том, чтобы оно перешло к моим потомкам. Мориарти не успокоится, пока не получит его».