Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона
Шрифт:
Я понял, что вновь нахожусь на скалах, на каменистой стене, которая отделяет город от моря. Я попытался отогнать всплывшую в уме картину, как я падаю в бурлящие волны. А может быть, именно в этом направлении меня и толкали!
Неожиданно прямо передо мной в тумане возникло яркое пятно. Я осторожно двинулся к нему и понял, что нахожусь перед освещенным дверным проемом. Но эти существа все еще были у меня за спиной. Я почти чувствовал на шее их горячее дыхание.
Устремившись вперед, я ввалился в дверь и, не ощутив под ногами
Прямо мне в лицо был направлен яркий свет. И на меня смотрела какая-то звериная морда.
Затем я потерял сознание и больше ничего не мог видеть.
Я проснулся от яркого утреннего света и отдаленного крика морских птиц. Вокруг не было и следа тумана, не было и тех тварей, которых я видел прошлой ночью.
Сначала я подумал, что это был всего лишь неприятный сон. Я уже лежал не на соломе. Кто-то перенес меня в небольшую комнату с каменными стенами, и я лежал на обычной армейской койке.
Над моей головой раздался шорох. Я быстро повернулся, испугавшись, что рядом кто-то есть.
В комнате было всего одно окно, и на подоконник взгромоздилась темная птица, которую Холмс вчера назвал бакланом. Птица пытливо разглядывала меня, словно я был здесь незваным гостем, и в глубине души я понимал, что так оно и есть. Баклан явно не боялся находиться так близко к человеку, поэтому я предположил, что птица наверняка приручена.
Я сел и протянул руку. Но птица улетела прежде, чем я успел к ней подойти. Наверняка она была не такой уж и прирученной.
Дверь резко распахнулась и с грохотом ударилась о каменную стену. Я инстинктивно отскочил от окна и налетел спиной на стену. Окинув взглядом комнату, я не нашел ничего подходящего для защиты.
В дверях стояла одна из тех тварей из моих ночных кошмаров. При дневном свете я увидел, что это было скорее животное, чем человек, оно было покрыто грубой серой шерстью, а его длинные руки почти доставали до пола. Лицо было просто зловещее, почти как у гориллы, с маленькими круглыми глазками и ужасными клыками во рту.
— С дороги! — раздался, к счастью, человеческий голос позади этой твари.
Непонятное существо развернулось и убежало. В дверях на его месте появился низкого роста мужчина, на котором были помятое пальто и кепка. В моем возбужденном состоянии мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать в нем того самого странного моряка, которого мы встретили на прогулке возле скал.
Моряк вынул изо рта трубку и махнул ею в направлении продолжающего убегать обезьяночеловека.
— Не судите их слишком строго. Они, без сомнения, хотят находиться здесь еще меньше, чем вы.
После этого он вновь сунул трубку в рот и сделал три быстрых затяжки, чтобы табак в ней продолжал тлеть.
— Однако, — задумчиво добавил он, — несмотря на это, они быстро учатся и являются хорошими работниками.
И хоть я не мог даже приблизительно понять, о чем говорит этот странный человек, я был так рад видеть еще одно человеческое существо, что сразу же рассказал ему о своих бедах, объяснил ему, как вышел из «Затонувшей чайки» и услышал крики.
Но тот лишь кивнул.
— Еще одна ушла в ночь.
Этот человек явно опять говорил загадками. На мне была вся моя одежда, кроме пальто, которое какая-то добрая душа заботливо повесила на стул, единственный предмет мебели в этой комнате, не считая кровати. Я подумал, что настало время получить ответы на некоторые вопросы. Поднявшись, я посмотрел моряку прямо в глаза.
— Вы знаете, куда делись эти женщины?
Мужчина вынул трубку изо рта и заглянул в нее.
— Я могу только предполагать и боюсь, что знаю больше, чем мне положено. Но у меня есть свой интерес. — Затем он поднял свои глаза, и я увидел в них боль. — Первая пропавшая девушка была моей дочерью, сэр.
— О господи! — воскликнул я, пораженный его признанием. — Мы здесь, чтобы помочь вам. Знаете ли вы, что тот, с кем вы разговаривали на пляже, — Шерлок Холмс?
Моряк кивнул.
— Да, доктор Ватсон. Это я знаю.
— Ну что же, нам нужно немедленно разыскать моего друга, — твердо произнес я.
Я поймал все тот же полный боли взгляд.
— Иногда я боюсь, что никто уже не может мне помочь и что я проиграл свою собственную душу.
Я чувствовал, что существует какой-то способ вытянуть информацию из этого человека, но ничего у меня не выйдет, если он будет так взбудоражен. Как и полковник прошлой ночью, этот мужчина знал больше того, что говорил, хотя мне казалось, что этот моряк гораздо честнее политика.
Поэтому я обратился к нему самым учтивым тоном:
— Вы или кто-то из ваших знакомых оказали мне гостеприимство. Я благодарен вам за это.
Моряк кивнул, уголки его губ растянулись, изображая то, что на менее скорбном лице можно было бы принять за улыбку.
— Здесь нас не потревожат. Об этом маяке много говорят, а еще о каких-то преследованиях. Кое-кто из деревни мельком видел этих бедных созданий, моих приятелей. Деревенские боятся этого места.
Все же этот человек хотел что-то сообщить. Может быть, я смогу получить от него какую-нибудь информацию помимо его воли.
— И эти разговоры вам только на руку? — подсказал я.
Кривая усмешка исчезла.
— Кому-то на руку, сэр, но я молюсь, чтобы вы не встретили его. — Затем он отвернулся от меня и подошел к окну. — Будет лучше, если вы уйдете отсюда, когда стемнеет, — добавил он, не отводя внимательного взгляда от поверхности океана. — Осталось всего несколько часов.
Мужчина вновь посмотрел на меня.
— И будет еще лучше, если вы и мистер Холмс покинете это место и никогда сюда не вернетесь. Здесь действуют силы слишком могущественные для любого из нас.