Шесть опаленных роз
Шрифт:
— Здесь?
— Да, здесь. Это проблема?
Я снова посмотрела на кровать, и он издал низкий, подобно шелку смешок.
— Что? Тебя действительно так отвлекает секс?
Отвлекает, но я не собиралась признавать это. Я опустилась перед ним на колени и достала из сумки свое оборудование. Когда я взяла его руку, чтобы ввести иглу в его вены, я остро осознавала каждую частичку своей плоти, которая касалась его.
Он снова засмеялся, когда я вводила иглу через
— Я слышу биение твоего сердца. Это нервозность или волнение?
Я тоже слышала биение собственного сердца, и мне хотелось, чтобы оно успокоилось. Даже я не была уверена, что это было, но ни то, ни другое не приветствовалось.
— Мне кажется забавным, что ты забрела в мой дом без всякой заботы, — сказал он, — но вид пятнадцати секунд секса действует тебе на нервы. Я никогда не пойму людей.
— У меня было достаточно секса. — И как только я это сказала, я прокляла себя за это, почему, во имя богов, я только что это сказала?
Вейл сейчас выглядел очень, очень забавным, и я абсолютно презирала его.
— Неужели? Какой-то щуплый парень с соседней фермы совокуплялся с тобой?
Мои губы сжались в тонкую линию.
Эрон был зевакой, он был фермерским мальчиком, и летом, когда мне было шестнадцать и я была любопытна, мы действительно исследовали друг друга в безлюдных местах за сараем, когда вокруг никого не было. Я не хотела умереть девственницей. Тогда я была уверена, что не доживу до зимы, и поэтому я изучала себя и Эрона.
С тех пор прошло пятнадцать лет, а я все еще была здесь, но полгода назад я подмела Эрона с пола церкви после его похорон, когда его мать была в истерике, чтобы сделать это.
— Знаешь, я сначала удивлялась, — сказала я, — почему ты не убил меня, когда я пришла к тебе в дом. Теперь я понимаю, что это потому, что ты скучающий, одинокий мужчина, отчаянно нуждающийся в любой компании.
Я не отрывала взгляда от флакона, его кровь капала и катилась по стеклу. Но я чувствовала его взгляд, и в момент тишины я задумалась, попала ли я в цель.
— Как ты только что убедилась, — сказал он холодно, — я могу получить любую компанию, какую захочу.
— Компания, которая получила от тебя то, что хотела, а потом ушла, не попрощавшись.
— Мы получили то, что хотели друг от друга. Я искал не разговора.
И все же… он сидел здесь и разговаривал со мной.
— Для чего тебе это нужно? — спросил он. — Кровь?
— Как я уже говорила…
— Моя кровь не является лекарством ни от чего, я уверяю тебя в этом.
— Кажется, Л… — Я поймала себя на слове. — Вейл, это лекарство от смерти.
Он насмехался.
— Ни одна встреча человека с кровью вампира хорошо не заканчивалось.
Этот тон вызвал мое любопытство почти настолько, что я забыла о своем раздражении
— Ты Рожденный или Обращенный? — спросила я.
Вампиров можно создать двумя способами. Некоторые рождаются, как и все мы. Но более интересным было обращение — процесс питья человеческой крови и предложение своей, чтобы создать нового вампира.
Я много думала об этом в последние несколько недель. Каково это должно быть. Какое еще животное способно на такое? Это превращение было таким же впечатляющим, как превращение гусеницы в бабочку.
Его взгляд метнулся ко мне, оскорбленный.
— Рожденный. Очевидно.
— Почему это очевидно?
— Быть Обращенным… крайне нежелательно.
Я знала лишь немного об анатомии вампиров. Было трудно изучать их, когда они были такими затворниками. К тому же многие из тех, кто отправлялся в Обитрэйс, никогда не возвращались обратно.
— Обращение опасно, не так ли? — спросила я.
— Да. Большинство умирает во время процесса.
— Но если кто-то выживает и становится вампиром, его считают… неугодными?
— Частично человек. Частично вампир. Их кровь всегда будет содержать отпечаток человечности. — Он сморщил нос. — Такая кровь менее чистая.
— Но если они пережили такое опасное обращение, разве это не делает их сильнейшими среди вас?
Вейл открыл рот, чтобы возразить, но потом закрыл его. Вид у него был противоречивый, как будто он никогда не думал об этом в таком ключе.
— Все не так, — сказал он, наконец.
Первый флакон был полон. Я переключилась на следующий.
— Почему ты покинул Обитрэйс? — спросила я.
— А я думал, что в прошлый раз ты была любопытной.
— Большинству людей никогда не удается поговорить с вампиром. Я должна воспользоваться этим, не так ли?
— Разве тебе не повезло?
Прошло несколько секунд. Я думала, что он не хочет отвечать, но потом он сказал:
— Я хотел перемен.
— Почему?
— Почему бы и нет? Ты всегда жила в этом маленьком городке?
— Я училась в Басции.
Он насмешливо хмыкнул.
— Целых десять миль от дома. Как экзотично.
Мне не нравилось, что он осуждает меня, и еще больше мне не нравилось, что его насмешки задевают маленькую эгоистичную рану, которую я старалась не замечать. Я никогда не увижу мир, но это не значит, что я не хочу этого.
— Не у всех из нас есть ресурсы для путешествия, — сказала я.
— Люди и твои деньги.
— Я не говорила «деньги». Я сказала «ресурсы».
Он посмотрел на меня в замешательстве. Я мрачно улыбнулась ему.