Шесть опаленных роз

Бродбент Карисса

Я глубоко вдохнула городской воздух, который, казалось, пах книгами, волнением и знаниями… смешанными, возможно, с легким запахом мочи. Я провела здесь шесть лет, обучаясь в университетах и библиотеках. Сейчас я с ошеломляющей силой осознала, как сильно мне этого не хватало. Даже здания, высочайшие и величественные, говорили об истории, ведь многие из них были заложены тысячу лет назад.

Фэрроу, как я и предполагала был в своем кабинете, маленькой комнатке, расположенной в глубине университетского архива. И, как я знала,

он был рад меня видеть. Яркость его улыбки, когда он поднял глаза, чтобы увидеть меня, зажгла маленькую искру вины в моей груди.

Я не должна этого делать. Не должна подвергать его опасности.

Но он был одним из самых умных людей, которых я знала, и мне нужна была его помощь.

Фэрроу был высоким и стройным, с пепельно-русыми волосами, которые ему постоянно приходилось убирать с глаз, и серебряными очками, которые всегда были немного разбиты. У него была манера выгибать все тело от интереса к тому, над чем он работал, и именно так он и поступил, когда я установила свой объектив в центре комнаты, примостившись на самом краю его кресла, и проецировала эти прекрасные лепестки кровавых цветов на его вымазанную мелом стену.

Его глаза расширились, и он слегка приподнялся со стула, чтобы посмотреть поближе. Он практически не дышал.

Я всегда ценила это в Фэрроу, его неприкрытое изумление окружающим миром. Когда я впервые встретила его, будучи молодой студенткой, мне понравилось то, что он воплощает в себе то, что я сама так хотела выразить, но не могла. Мужчины из семей высшего сословия были рады открыто восторгаться своим ремеслом. Это делало их интересными и эксцентричными, преданными и страстными. Когда же это делали женщины, это делало нас скучными.

Я видела Фэрроу удивленным очень много раз. Но никогда так сильно, как сейчас. Он поднялся, обвел взглядом комнату, прищурился на кровь, затем вернулся в кресло и опустился в него, запустив руки в волосы и глядя на меня из-под очков он прошептал:

— Великие боги, Лилит, что это такое? На что я смотрю?

Я сглотнула. Я не хотела произносить это слово, по крайней мере не вслух. Это только подвергло бы Фэрроу риску, гораздо большему, чем я уже подвергла, приехав сюда. Была причина, по которой я привезла кровь сюда, а не попросила его посетить наш проклятый город.

Эгоистично с моей стороны. Я знала это.

— Если бы я могла как-то очистить это, — сказала я, — как бы я это сделала? Это свойство?

— Скорее всего, тебе понадобится магия.

— А что, если я не смогу им воспользоваться?

Фэрроу нахмурился.

— Почему ты не можешь воспользоваться магией?

Я посмотрела на свой объектив. Проекция работала дольше, чем я позволяла себе смотреть на образцы дома. Я боялась, что в любой момент магия распознает природу того, что она анализировала. Магия была непостоянной и темпераментной, как и боги.

— Может быть, есть способ

сделать это без магии? — спросила я. — Научными, а не магическими средствами?

Фэрроу выглядел озадаченным, что было вполне разумно. Наука и магия часто были двумя частями одного целого, ибо каждая дополняла другую, их методы часто были неразрывны.

— Это было бы… это было бы трудно. Возможно, что нереально. Принеси его в один из храмов Сраны. Посмотрим, что жрицы скажут по этому поводу.

— Я не могу.

Между его бровями образовалась морщинка. Его изумление угасло.

— Почему, Лилит?

Я стиснула зубы. Я смахнула руны со стола одним резким движением, как раз в тот момент, когда объектив начал слабо пахнуть дымом. Комната погрузилась в темноту, и проекция померкла. Даже в темноте я чувствовала на себе взгляд Фэрроу, жесткий и пронзительный. Исчезло его детское изумление. Теперь он выглядел обеспокоенным.

Разумеется, он догодался. Я приехала сюда, потому что он был одним из самых умных людей, которых я знала. Могла ли я действительно ожидать, что он не поймет, что находится прямо перед ним?

— Спасибо, Фэрроу, — сказала я. — Я ценю твою…

Я повернулась к двери, но он схватил мою руку, крепко сжав ее.

Я посмотрела вниз на его длинные пальцы, обхватившие мое предплечье. Затем подняла взгляд на его лицо. Обеспокоенность теперь преобладала в его выражении с тем же энтузиазмом, что и его радость несколько минут назад.

Конечно, это ведь был Фэрроу. Чувствует все. Показывает все.

— Скажи мне, что это такое, — потребовал он.

Я покачала головой, и этого ответа ему было достаточно.

— Это один из них, не так ли? Живой и мертвый одновременно. Сначала я так и подумал, но потом подумал, что ты не могла… — Он сглотнул, его пальцы сжались. — Скажи мне, что я ошибаюсь.

Я не могла. Я всегда была чертовски плохой лгуньей.

Его выражение лица померкло от осознания. Он побледнел.

— Что ты делаешь, Лилит?

Я отстранилась, его осуждение глубоко зарылось в мое нутро.

— Я делаю то, что должна.

Но в случае с Фэрроу, как только вопросы начались, они уже не прекращались.

— Как ты это заполучила? Как… — Еще одна волна осознания. — Он? Ты ходила к нему? Одна?

— Я сделала то, что должна была сделать, — снова прошипела я. Я изо всех сил старалась скрыть свое раздражение.

Неужели он думает, что я не знаю, что это было глупо? Что это было опасно?

— Ты хочешь вливать людям кровь вампира? — прошептал он.

Я обернулась.

— Шшш.

Он закрыл рот. Наши обе пары глаз устремились к потолку, к небу за его пределами. Боги, в конце концов, всегда слушали.