Шесть опаленных роз
Шрифт:
Мое тело тоже не давала мне забывать об этом. Каждое моргание было тяжелым, а мои мышцы раздраженно ныли. Мне было тридцать. Достаточно взрослый возраст, чтобы мое тело протестовало против отсутствия сна так, как не протестовало десять лет назад.
Но я пожала плечами.
— Если бы я не занималась опасными вещами, — добавила я, — я бы ничего не предпринимала.
— Хм. — Он посмотрел на тропу, а затем оглянулся на лестницу, похоже, не будучи убежденным.
Я прочистила горло и поправила сумку на плече.
— Ну…
— Ты можешь остаться, — сказал
Он выглядел настолько же удивленным, что сказал это, насколько я была удивлена, что услышала это.
Я выгнула бровь.
— Вейл, у тебя уже была одна гостья в этом доме…
— Не так, — хмыкнул он. — Гостья ушла. Я предлагаю тебе твою собственную кровать. Хотя… — и тут его голос понизился, — если ты захочешь разделить мою, я не буду возражать.
Я затихла. Слова ускользали от меня. Я вглядывалась в его лицо в поисках любого из многих признаков, которые я запомнила, что кто-то смеется надо мной, говорит мне что-то неправдивое, и я не нашла ни одного из них в выражении лица Вейла.
Это удивило меня почти так же сильно, как и то, что я обдумывала это.
Я слишком живо представила себе, каково это быть на месте той женщины, чувствовать его руки на моем теле, прижимающие меня. Чувствовать его размеры внутри меня, чувствовать, каково это быть взятой так грубо, так жестко. Я обманывала себя, если думала, что выбросила его из головы. Если бы хоть какая-то часть меня не думала, хотя бы немного, о блеске пота на его голых мышцах при каждом его движении сегодня вечером, я бы об этом знала.
Я наклонила голову и уставилась на него.
— У вампиров хорошее обоняние, не так ли? — сказала я.
Он придвинулся немного ближе.
— Да.
— Ты чувствуешь мой запах? — Мой голос был низким и хриплым.
— Да, — сказал он. — Остро.
— Это… тяжело для тебя?
— Что ты имеешь ввиду?
Я не ответила, и уголок его рта приподнялся.
— Хочешь узнать, соблазнен ли я тобой?
Он наклонился еще ближе. Я прижалась спиной к дверному косяку. Я оставалась очень, очень неподвижной, даже когда он шагнул ближе, наши тела почти соприкоснулись. Он опустил голову, так что его губы почти коснулись моего горла.
Я не двигалась.
Мое дыхание стало прерывистым, сердцебиение учащенным. Какая-то первобытная сущность внутри меня потянулась к поверхности моей плоти, потянулась к поверхности его плоти.
Его рот не касался меня. Но я все еще чувствовала вибрацию его голоса, глубокого и низкого, на тонкой коже моего горла.
— Я чувствую твой запах, — прошептал он. — Я чувствую запах твоей крови.
— Как она пахнет?
Мой голос казался мне чужим.
— Она пахнет медом. Как… паслен. Сладкая. Возможно, с горьким привкусом.
Я услышала, как его голос слегка дрогнул при последней фразе. Увлечение.
— И? — спросила я.
— И я чувствую пульсацию твоей крови в твоих венах.
Мой пульс слегка участился, взволнованный его вниманием. Его руки теперь опирались на дверную раму так, что его тело охватывало мое, тем не менее не касаясь.
—
Я тяжело вздохнула.
Да. Мое любопытство выходило за рамки артефактов на стене. Оно тянулось к телу Вейла и моему собственному, и к тому, каково это соединить их вместе.
Я даже не пыталась этого отрицать.
Но я не собиралась позволить ему отнести меня в постель, простыни которой все еще смяты из-за чужого тела.
— Хотеть чего-то еще ничего не значит, — сказала я и крепко положила руку ему на грудь, отталкивая его назад. Он отошел без протеста, глаза сузились, возможно, от такого же сильного любопытства, как и мое.
— Спокойной ночи, Вейл, — сказала я. — Спасибо за кровь. Увидимся через месяц.
И, идя по тропе, я ни разу не оглянулась.
Но я знала, что он смотрел мне вслед, пока я не пропала из виду.
КОГДА Я ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ, в доме было по-прежнему темно и тихо, хотя птицы к тому времени уже щебетали. Я позвала Мину, но ответа не услышала.
Может, она ушла раньше, подумала я, не веря себе.
Я обнаружила ее в спальне, сидящей на краю кровати, с остекленевшими глазами, затекшими суставами и напряженными мышцами. Она не видела меня, даже когда я стояла прямо перед ней и только когда я сильно потрясла ее, она моргнула и наконец подняла на меня глаза.
— О. Ты дома!
Она спрятала свой страх под улыбкой и пренебрежительным взмахом руки, и, хотя в моем горле образовался комок, который мешал говорить, я не стала ее расспрашивать.
Но я все еще видела, как она дрожит. Я все еще видела, как она остановилась перед зеркалом, когда, шатаясь поднялась с кровати, и смотрела на себя так, как я смотрела в первый день, когда была достаточно взрослой, чтобы почувствовать, что смерть преследует меня.
На полу было столько ее кожи, что мне потребовалось полчаса, чтобы все это смести.
Глава
8
Прошло три недели неустанной работы.
Я вложила в нее все, что у меня было. Я перестала спать, за исключением коротких дремок, которые я делала от полного изнеможения, и только тогда, когда мое тело угрожало предать меня. Я перестала есть, только торопливо перекусывала тем, что легче всего было запихнуть в рот поверх книг. Я перестала выходить из кабинета, и выходила только для того, чтобы заняться выращиванием своих роз, убедиться, что они остаются достаточно совершенными, чтобы соответствовать строгим стандартам Вейла.