Шесть опаленных роз

Бродбент Карисса

Во сне я не могла дышать, и я боролась и боролась, а потом я опускала голову между коленями и захлебывалась кровью и розами.

Время шло. Прошло так много времени. Вспышки прошлого и будущего, этого мира и следующего, жизни и смерти. Боль и лихорадка. Сознание и бессознательность.

Я мертва — подумала я. Я мертва. Это смерть.

Или это жизнь?

Может быть, — произнес голос, —

это что-то среднее, мышка.

Глава

25

Я резко проснулась, задыхаясь и отплевываясь.

Я не могла сориентироваться. Все мое тело ощущалось странным, чужим. Мое сердцебиение было слишком громким, запахи слишком сильными, свет слишком ярким. Голова раскалывалась. Мои собственные чувства переполняли меня, перекрывая все остальное.

До тех пор, пока не почувствовала, что чья-то рука крепко держит мою, словно хочет вернуть меня в этот мир.

— Осторожно. — Голос Вейла был ровным, твердым. Настоящим. — Осторожно, мышонок.

— Я мертва, — выдохнула я. Слова лились из меня без моего разрешения. — Я умерла. Я умерла, и Витарус, и мой отец, и… и…

— Медленно. — Только когда он положил руки мне на плечи и начал толкать меня обратно к кровати, я поняла, что наклонилась над ней, едва не свалившись на пол.

Я позволила ему прислонить меня спиной к изголовью кровати и на поистине неприличное количество подушек, мои руки были крепко сцеплены на коленях. Он посмотрел на меня изучающим взглядом.

Я чувствовала себя ужасно. Голова кружилась, меня знобило и лихорадило, желудок сводило. Во рту было сухо, горло пересохло. И все мое тело… мое тело не чувствовало себя так, как всегда, как будто меня только что поместили в версию дома моего детства, где каждое измерение было скорректировано на несколько дюймов.

Но я точно была жива.

— Ты помнишь тот случай? — тихо спросил Вейл. Он вытер пот с моего лба.

Это был первый раз, когда я проснулась?

— Я…

У меня очень сильно болела голова. Я зажмурила глаза и попыталась собрать воедино кусочки произошедшего. Витарус. Кусты роз. Сделка.

И…

Хочешь ли ты жить?

Выбор. Выбор, который предложил мне Вейл, и выбор, который я приняла.

— Я помню.

Слова выходили корявыми, потому что во рту у меня было очень сухо. Словно зная это, Вейл просунул мне в руки чашку. Я пила, даже не глядя на нее.

Это было не то, что я ожидала от воды. Нет, она была густой, сладкой, горькой, насыщенной и…

Боги, это было потрясающе.

Я откинула голову назад, практически утопая в собственных бешеных глотках, пока Вейл осторожно не отодвинул чашку.

— Хватит на сегодня. Не так быстро.

Он

держал руку на моем запястье, как бы не давая мне снова пить. Я опустила глаза на чашку и вытерла жидкость со рта. Она была повсюду.

Красный. Очень, очень темно-красный. Практически черный.

Я узнала её сразу. По виду, и… даже по вкусу.

— Она не человеческая, — сказал он, неверно истолковав мое выражение лица.

— Она твоя.

Я провела месяцы, одержимая кровью Вейла. Я бы узнала ее где угодно.

— Да, — сказал он.

Я попыталась снова поднять чашку, и он сказал: «Медленно», после чего позволил мне сделать еще один глоток. Я все еще чувствовала себя ужасно, но кровь помогла. Я впервые осмотрела комнату вокруг себя. Незнакомая, и судя по обстановке где-то далеко от дома. Простенькая. Комната была небольшой и скромной, с несколькими предметами простой мебели. Шторы из плотной парчовой ткани были задернуты. Из-под них не просачивался свет — была ночь.

— Где мы находимся?

— На побережье Пикова.

Мои брови поднялись. Мы были очень далеко от дома. Далеко от Адкова и от континента Дхера тоже.

Я не знала, как я узнала, что прошло значительное время. Я словно чувствовала запах лета, влажную сырость неба за окном, соль на коже тех, кто находился за пределами этого здания. Я могла… чувствовать, ощущать, так много всего еще.

— Как долго…

— Недели.

Вейл говорил устало. Он тоже выглядел изможденным, волосы были неухоженными, под глазами залегли тени, как будто он очень мало отдыхал и ел.

— Я не знал, выживешь ли ты, — тихо сказал он. — Ты была очень больна.

Большинство из них не выдерживают обращения, сказал он мне.

Обращения.

Только сейчас до меня начало доходить, что со мной произошло и что я сделала. Моя человеческая сущность увяла и умерла, как ей всегда было суждено.

И я…

Я потерла пальцы друг о друга. Даже моя кожа стала другой. Более гладкой. Без пятен.

Боги. От шока я оцепенела еще больше, чем от болезни. Даже вслух слова прозвучали странно.

— Ты обратил меня.

Вейл медленно кивнул. Нерешительно.

— Я спрашивал тебя…

— Я сказала «да».

Я хочу остаться.

И вот, он помог мне остаться.

— Да, — прошептал он.

Я встретила его взгляд. Он не моргал, внимательно наблюдая за мной, словно желая убедиться, что видит все оттенки моей реакции на происходящее.

— Я не буду тебе лгать, мышка. Это будет нелегкий переход. Часть тебя действительно умерла в тот день. Родилась другая версия тебя. Будут вещи, о которых ты будешь горевать. Будут вещи, которые тебе придется научиться принимать. Вещи, которые могут быть… неудобными. Но…