Шесть опаленных роз
Шрифт:
Его рука опустилась на мою, когда его голос затих. Он слегка прочистил горло.
— Но у тебя будет помощь.
Я долго размышляла над этим.
— Ты жалеешь об этом? — Тихо спросил он.
Жалею ли я?
Я чувствовала себя… другой. Так дико отличалась от той, какой была всегда, во всех отношениях, лишившись не только человечности, но и постоянно надвигающейся угрозы времени.
Даже сквозь болезнь я чувствовала, что сила лежит в ожидании, готовая к захвату. Это тело не увянет. Оно будет расцветать.
Но меня это не
Перспектива, которая меня ошеломила, — это мысль о времени.
Время. Его так много. Время, чтобы накопить знания. Время, чтобы увидеть мир. Я не знала, что мне делать с таким количеством времени.
Да, я чувствовала себя странно. Я уже понимала, что Вейл был прав, что мне потребуется много времени, чтобы приспособиться к новому существованию.
Но сожаление?
— Нет, — сказала я. — Я не жалею.
Плечи Вейла слегка опустились, словно от облегчения. Он избегал моего взгляда, нежно переплетая мои пальцы со своими. Мои чувства были настолько обострены, что я могла чувствовать каждую морщинку и текстуру его кожи.
— Ты… ты вернулся, — сказала я.
— Я знаю, это было не то, чего ты хотела от меня. Но я стал генералом потому что у меня лучше получалось отдавать приказы, чем выполнять их.
Неправда. Я хотела этого больше всего на свете. Чтобы он вернулся. Даже если я не знала этого в тот момент.
— Почему? — спросила я.
— Ты была права. Розы были особенными.
Я слегка улыбнулась.
— Наконец-то ты заметил.
— Они никогда не умирали.
Они выглядят точно так же, как и всегда, — сказал он тогда с таким раздражением, как будто я его обманула. Тогда мне это показалось забавным. Конечно, вампир не заметит отсутствия тления, отсутствия времени, когда сам живет за его пределами.
— Когда я готовился к отъезду, — сказал он, — я собирал розы. И когда я взял их в руки, я заметил, что одна из них начала вянуть. Я и раньше держал в руках предметы, к которым прикасался бог. И когда я прикоснулся к ним, я… я почувствовал это. Для нас странно прикасаться к предмету, которого касался Белый пантеон.
Для нас.
Он и я. Вампиры.
Но это поразило меня меньше, чем образ того, что он описывал. Тот Вейл, собирая свои вещи, не только взял с собой розы, но и сидел, держа их в руках. На мгновение я так живо представила себе, как он держит эти розы, что у меня что-то сжалось в груди.
Его большой палец погладил тыльную сторону моей руки.
— Глупо было не понять, что ты тоже тронута богом. Странное ты создание. — Его губы тронула кривая улыбка. — Не похожа ни на людей, ни на вампиров, с которыми я когда-либо сталкивался.
Боги, как он смотрел на меня. Странное чувство затрепетало в моем сердце.
Но потом я нахмурила брови.
— Но как ты узнал? — сказала я.
У Вейла были лишь крупицы правды. Неполные доказательства. Но этого
Он поднял одно плечо, почти пожав плечами.
— Я не знал, Лилит. Я чувствовал.
Так мало слов, и все же в них заключено то, чему я с трудом давала название в те последние мгновения. Что-то, что я понимала, вопреки всему разуму и логике.
— Я знал, что, совершу ошибку, оставив тебя, — тихо сказал он. — Я знал это, даже если не мог точно назвать причину. Поэтому я пришел за тобой.
И он спас меня.
В горле у меня запершило. Я сглотнула, хотя это было трудно из-за сухости в горле.
— А что с Адковой?
— А, это самое интересное. — Он откинул мои волосы с лица. Он все это время прикасался ко мне всеми этими маленькими обыденными, суетливыми способами. Приглаживал волосы, поправлял рукав, вытирал бисеринки пота. — Похоже, — сказал он, — Адкова наконец-то избежала гнева своего бога.
Я тяжело выдохнула. Я почти не хотела в это верить. Не хотелось надеяться, что это может быть правдой.
— Я попросил своего мальчика на побегушках прислать свежие новости, — продолжил он. — Ни в городе, ни где-либо еще в этом округе не было зарегистрировано новых случаев. И похоже, что новое особое лекарство уже излечило все имеющиеся случаи.
В его голосе звучала гордость. Моя грудь сильно болела, было странное ощущение жжения. Я не могла говорить. Он крепко держал меня за руку.
— Все кончено, Лилит, — сказал он. — Ты спасла их.
Годы. Годы моей жизни. Бесчисленные часы в моем кабинете, бесчисленные часы украденного сна. Тысячи книг, тысячи заметок. Многолетние мозоли на моих пальцах от ручки.
Ради этого.
Ради…
— Мина, — выдавила я.
Я хотела, чтобы вопрос звучал твердо, но не смогла его задать, не надломив голос.
Вейл молчал слишком долго, отчего у меня в животе сжалось беспокойство. Он отпустил мою руку с некоторой неохотой и пошел к двери.
И когда она появилась в дверях, мое сердце раскололось.
Она была яркой, живой и полной жизни, какой я не видела ее много лет, как будто все те слои смерти, которые она сбрасывала в виде пыльной кожи на наших полах, оставили ее совершенно новым человеком. Новой, но все же той, кого я всегда знала.
Сквозь слезы она улыбнулась мне широкой, солнечной улыбкой, и я открыла рот, чтобы заговорить, и издала беспорядочный всхлип.
Она пересекла комнату несколькими неуклюжими торопливыми шагами и бросилась ко мне в объятия.
— Я знаю, — сказала она, когда я уже не могла говорить, и больше никто из нас ничего не сказал.
Я так долго боролась за связь с сестрой. Я не могла показать ей тепло, скрывающееся под моим холодом. Борьбу за то, чтобы дать ей увидеть любовь, которую я не могла передать ей ни лицом, ни словами.
Я думала, что умру вместе с ней, думая, что не люблю ее.
Я умерла, и этот страх умер вместе со мной.