Шесть соток для Робинзона

Донцова Дарья

– Вы пьете «Горную каплю»? – тут же поинтересовалась я. – Никогда ранее не пробовала эту воду из-за ее сильной газированности, и сейчас она мне показалась совершенно безвкусной. Даже, извините, просто противной.

Рох посмотрел на бутылку.

– Ну да, потому что напиток магниевый, без натрия, который придает воде чуть солоноватый вкус. «Горная капля» уникальна по своему составу, можете мне поверить, мы ее анализировали. Это не столовая вода, а лечебная. Она должна храниться в темном месте, на холоде, и перед употреблением необходимо удалить пузыри. Я не понимаю, по какой причине хорошую минералку газируют. Очень

глупо. Кстати, первой о «Горной капле» узнала Марина Леонидовна. Она же нам всем о ней и рассказала. Отличное средство, но многих отвращает от нее отсутствие выраженного вкуса. Моя секретарь именует «Горную каплю» ватной и наотрез отказывается ее принимать. Вероятно, из-за этого в воду и решили добавлять углекислоту, забыв, что у многих она вызывает рези в желудке. Так вы пришли поговорить о воде?

– Нет, – заверила я профессора.

– Тогда давайте о деле, – приказал Рох.

Глава 32

Лабораторию Георгия Яковлевича я покинула через час. Глянула на мобильный, увидела четыре звонка от Феликса Жановича, но решила пока не соединяться с ним и поспешила к своей тарантайке. В голове роились разные мысли, в основном не очень веселые.

Минут через сорок я притормозила у блочной пятиэтажки, вошла в подъезд, позвонила в квартиру под номером семнадцать, не услышала никакого ответа, спустилась во двор, села в свой драндулет и просидела там некоторое время. Потом увидела, как на скамеечке у дома устроилась худенькая старушка в серой ветровке, направилась к ней и села рядом.

Пару минут мы провели в молчании, потом я сказала:

– Хорошая погода сегодня.

– Тепло, – согласилась бабуля.

– Надеюсь, дождь не начнется, – продолжила я.

– Откуда ему взяться? Небо голубое, – подхватила разговор пенсионерка.

– Красивый у вас двор. Небось жильцы хорошие, обустроили вон садик, – вкрадчиво произнесла я.

Бабка нахмурилась.

– Если узнать чего хочешь, спрашивай прямо, не подползай лисой.

– Вы очень проницательны, – я не упустила шанса подлизаться к старухе.

– Поживи с мое, народ насквозь увидишь, – чинно ответила она.

– Меня зовут Даша, – представилась я.

– Фаина Марковна, – назвалась собеседница. – Так что тебе надо?

– Знаете Ирину Львовну Зимину? – спросила я.

– Из семнадцатой? Конечно, – оживилась Фаина Марковна.

– Мне посоветовали нанять ее няней к новорожденному, – защебетала я, – вот я и прибыла на разведку. Рекомендации от бывших хозяев у Ирины хорошие, но я не очень доверяю бумажкам, их легко можно подделать, вот и надумала осторожно расспросить соседей.

– Слушай внимательно, – сказала бабулька. – Ирина не пьет, не курит, по мужикам не таскается. Положительная женщина. Но я тебе не советую ее к ребенку звать.

– Почему? – удивилась я.

Фаина Марковна крякнула.

– Своей семьи у Ирки нет, детей она не родила, опыта обращения с ними не имеет, работала помощницей по хозяйству, не няней. Такую можно в дом впустить, она у тебя ничего не сопрет, полы помоет, приготовит вкусно, постирает, погладит, но ребенок – это не для нее. Поищи лучше медсестру или кого из ясель, воспитательницу бывшую.

– Не знаете, где Зимина служит? Дома ее нет, – задала я главный вопрос. – Она в Москве?

– Куда ж Ирке деться? – удивилась Фаина

Марковна. – Пристроилась в парикмахерскую уборщицей. Заведение тут рядом, на проспекте, называется «Магнолия».

Старуха не ошиблась, Зимина действительно работала в салоне красоты. Юная девушка на ресепшен, услышав, что я разыскиваю поломойку, скорчила недовольную гримасу, но все же крикнула:

– Ира!

Крепко сбитая, полноватая женщина вышла в холл и тихо спросила:

– Звали?

– К тебе пришли, – высокомерно заявила девица. – Имей в виду, у нас не клуб! Если человек не клиент, то ему незачем здесь топтаться.

– Злая вы, Светлана, потому и замуж выйти не можете, – огрызнулась Зимина. – Мне обед положен, вернусь через час!

Девушка за стойкой приоткрыла рот, но Ирина быстро вытолкнула меня на улицу и там горько спросила:

– Слышали? Всякая соплюшка хочет власть свою показать. Вы кто?

– Давайте пойдем в «Быстроцыпу», – предложила я, – там и поговорим.

Мы устроились за шатким пластиковым столиком, и Ирина развернула гамбургер со словами:

– Очень вредная, но вкусная еда.

– И кофе у них ничего, – одобрила я, попробовав напиток из картонного стаканчика. – Сколько лет вы проработали у Стебункова?

Зимина замерла и положила недоеденную булку с котлетой на тарелочку.

– А вам какое дело? Откуда вы взялись? Чего хотите?

– Меня зовут Дарья Васильева, – представилась я.

Ирина уставилась на меня, прищурилась, поперхнулась и закашлялась.

– Я тезка той женщины, которая умерла, поев крокодилятины, – быстро добавила я. – Совсем на нее внешне не похожа, совпадают лишь имя с фамилией.

Ирина наконец-то справилась с приступом кашля.

– Ага, – чуть слышно сказала она, – понятно. Так чего вы хотите?

– Не стану делать долгих вступлений, просто ответьте на пару вопросов, – попросила я.

– Зачем? – опустив голову, поинтересовалась Зимина.

– Затем, что если не поговорите со мной, я дождусь, когда Стебунков вернется в Россию, встречусь с ним и посоветую подумать над тем, по какой причине домработница Зимина бросила службу, – спокойно сказала я. – Вы ненавидели хозяина?

Ирина схватилась за щеки.

– Нет! Что вы! Иван Гаврилович прекрасный человек, добрый, интеллигентный!

– Значит, не поладили с покойной Викторией Николаевной? – предположила я. – Экономка вас шпыняла за плохую уборку?

Зимина выдернула из вазочки бумажную салфетку и промокнула вспотевший лоб.

– Виктория подслеповата, у нее зрение за последние два года сильно ослабло, но она в этом признаваться не хотела. Один раз экономка чуть не упала, споткнувшись о порог в туалете. Хорошо, я ее поймала! Держу под локти и советую: «Сходите к окулисту». А Вика в ответ: «Прекрати чушь нести. Я не старуха, чтобы очки носить». Не глупо ли? Молодых полно в очках ходит, и можно линзы заказать. Но Виктория считает, что проблемы со зрением бывают только у старух. Так что пыли она в упор не замечала. Скорее бы Степан замечание сделал. Он хозяина обожал, считал его квартиру родным домом. Мы с ним дружили. Но я очень тщательно убирала, мне совесть не позволяет накосячить, в самые дальние уголки с тряпкой лезу, так что к моей работе нельзя придраться. Постойте, почему вы сказали: «Покойная Виктория Николаевна»? Гости хозяина и Степан умерли, а она жива.