Шесть тетрадок
Шрифт:
Они сидели рядом на широкой трубе: историк — посредине, а Мельниченко и Мишка — по бокам. Хорошо, что он взял с собой тетрадь в чёрной клеёнчатой обложке. Столько всего рассказал историк — ни за что не запомнить.
Мельниченко положил на колено блокнот и записывал быстро. И Мишка записывал тоже.
Каждая археологическая находка рассказывает целую историю.
В тридцатой шахте проходчикам попался подвесной крюк — раз, фунтовая гиря — два, трёхзубый багор — три. Что это значит? Историк объяснил.
Оказывается,
Рядом с башней Кутафьей отыскались железные подковы, копьё. Может быть, здесь были бои?
— Может быть, там шли бои, — рассказывает Мишка во дворе.
Пучков слушает его с кривой улыбкой, но не уходит. Потом говорит:
— Подумаешь, железо. Если б золотой клад нашли. А то железо.
— Ничего не понимаешь! — отвечает Мишка. — Знаешь, что историк сказал? Самые редкие находки как раз железные.
И все спрашивают:
— Почему?
Мишка объясняет:
— Двести лет назад в Москве было очень много кузнецов. Ремесленники, работающие с металлом, составляли пятую часть всех ремесленников Москвы. Медники, котельники, гвоздочники, бронники. Много кузнецов, — значит, много металлических предметов хранится в земле? Верно? Нет, не верно. Делали-то их много, а сохранилось совсем мало. Глиняное или стеклянное изделие может пролежать в земле и триста лет, и четыреста. А железо ржавеет, распадается. Поэтому железные предметы особенно дороги археологам.
Весь долгий вечер Мишка рассказывал нам истории, которые услышал от историка. Мне с того вечера ещё много лет казалось, что историки — это те, кто рассказывает всякие увлекательные истории.
У Китайгородской стены дяди Колин отбойный молоток отвалил вместе с породой чугунный шар. Археолог показал шар Мельниченко и Мишке и сказал:
— Пушечное ядро.
— Можно подержать? — спросил Мишка.
— Возьми, — разрешил историк.
Ядро тяжёлое, холодное, неровное. Если подольше подержать в ладонях, нагревается. А положил его на землю — сразу опять холодное.
— Не позже тысяча шестьсот десятого года сделано это ядро, — говорит старый историк.
«Откуда вы знаете?» — хочется спросить Мишке.
— Как устанавливается эта дата? — спрашивает Мельниченко.
Так, конечно, вежливее.
— Очень простой вопрос, — отвечает учёный. — После этого года Китай-город не осаждали враги. А ядра остались здесь после боёв, это нестреляные ядра. Подземная камера под башней называлась «слух». В ней спрятали ядра и замуровали камеру, чтобы сохранить тайну. В древней летописи написано: «А в слухе том закладено ядрами и поверх ядер землёю засыпано, осмотреть его нельзя». Этот летописец не мог, конечно, знать, что через триста лет в Москве будут строить метро, раскопают тайник и осмотрят его.
В нашем дворе темнеет, небо становится чернильным, над воротами загорается жёлтый фонарь. Моя мама
— Сейчас, — кричу я, — ещё пять минут!
Мы все стоим вокруг Мишки.
«Всё-таки Мишка очень умный, — думаю я, — даже умнее Леденчика, хотя Леденчик умеет сочинять стихи».
— А этими ядрами из чего стреляли? — деловито спрашивает Борис с чужого двора. — Из винтовки, что ли?
— Сказал — из винтовки! Пятьсот лет назад разве были винтовки? — смеётся Леденчик. — Винтовки!
Борис обижается:
— А ты будто знаешь? Смеёшься, а не знаешь. Ну, скажи, скажи.
Леденчик молчит. Потом говорит:
— А зачем мне говорить? Мишка, рассказывай, чего ты не рассказываешь?
— Я рассказываю. Ядрами стреляли из пушек. Знаете, где был пушечный двор? Сказать? Там, где остановка автобуса около Большого театра, на том самом месте. А было это пятьсот лет назад. Там делали пушки и ещё эти, как их… Сейчас скажу.
Мишка раскрывает тетрадь, подходит поближе к воротам, где висит фонарь.
— Вот написано. Пушки и ружья, которые назывались «пищали».
— Ха, пищали, — фыркает Сашка Пучков. — Чего это они пищат?
— Перестань, — строго говорит Пучкову Таня, и он перестаёт.
— Пищали не пищали, — объясняет спокойно Мишка. — Они стреляли, пищали и пушки носили имена, как корабли: «Острая», «Соловей», «Четвертная змея большая», «Верховая обезьяна».
В этих названиях было что-то мужественное, таинственное, немного сказочное и грозное. «Четвертная змея большая».
Мишка спрятал тетрадь за пазуху и сказал:
— Ядра были сначала каменные, потом железные. А уж потом стали делать ядра из чугуна.
— «Верховая обезьяна», — сказал Пучков. — Подумаешь!
Тут вышла Мишкина бабушка, молча подошла к нам взяла Мишку за руку и увела домой.
Леденчик вдруг сказал:
— Я стих сочинил только что.
В нашем городе однажды Люди строили метро, И нашли они однажды Там чугунное ядро. И отважные солдаты Бились, смелые, с врагом Всех врагов они прогнали Этим пушечным ядром.Таня Амелькина сказала, что Леденчик настоящий поэт. А Пучков сказал, что он вчера тоже сочинил стихи, только он их забыл.
Живите у нас
Мы с Мишкой несёмся по бульвару, он летит и тянет меня за руку. Никогда я не смогла бы бежать так быстро, если бы Мишка не тянул меня за руку.
— Скорее!
Чуть не сбили женщину с большой корзиной.
— Летят, как на пожар!
— А мы и так на пожар. Разве вы не слышали? Пожар в шахте!