Шестая Бастионная
Шрифт:
– Какой?
Санька не стал объяснять. И ругаться не стал. Вынул из кармана мраморный голыш с размазанными от сырости буквами и презрительно спросил:
– Это ты писал?
Димка не заметил презрительности. Он, кажется, обрадовался.
– Да! Я подумал, что вдруг мы здесь не встретимся, тогда ты ко мне придешь.
"Чтобы ты опять поиздевался", – подумал Санька. Но отозвался почти спокойно:
– Зачем?
Димка глянул исподлобья. Сказал с запинкой:
– Ну,
Санька помолчал. Димка был другой какой-то, не тот, что в классе. Но все равно он был враг Турчаков, и обида на его подлое шпионство у Саньки не прошла.
Медленно и обстоятельно Санька разъяснил:
– Я, Турчаков, и не злился на тебя после того, как из вашей школы ушел. Я тебя даже и не вспоминал… Я про хорошее вспоминать люблю, а про таких, как ты, зачем?
Димка пнул камешек и сказал вполголоса:
– Ну и ладно…
То, что он не злился в ответ, еще больше раздосадовало Саньку.
– Я бы тебя вообще никогда не вспомнил, – добавил Санька тихо и непримиримо, – если бы ты не занялся шпионством.
– Да это не шпионство! Просто я играл! Ты играл, и я тоже…
– А я тебя в свою игру звал?!
– Не звал… – вздохнул Димка. Сжал губы и стал смотреть в сторону. – Я думал, нам обоим интересно будет. Я же не для того следил за тобой, чтобы навредить. Я наоборот…
– Ага, – невесело усмехнулся Санька. – Ты всегда мне делал "наоборот".
– Я не виноват, что так получалось…
– А кто виноват? Я?
– Да нет… я, конечно, – выдавил Димка. – Только я не нарочно.
Санька молчал. Боль в руках и ногах опять приутихла, одежда стремительно высыхала под полуденным солнцем. Санька с каждой минутой делался уверенней и тверже. И спокойнее. Он был сейчас сильнее странного, смущенного Турчакова. В душе сильнее. Димка встретился с ним глазами, опять отвернулся и сбивчиво объяснил:
– У меня характер такой… Я в том году сперва даже обрадовался, когда нас за одну парту посадили, а потом как-то стало получаться, что тебе назло…
Санька презрительно сказал:
– Как в первом классе…
Димка вопросительно поднял глаза. Санька, усмехаясь, объяснил:
– Я в какой-то книжке читал, что у первоклассников, если девчонка мальчишке нравится, он ее толкает и за косы дергает… Только я же не девчонка, и мы не в первом классе… И вообще это вранье. Зачем человеку вредить, если ты к нему по-хорошему!
Но Димка упрямо сказал:
– Я не хотел ссориться. Это само…
– Это не само. Тебе хотелось перед ребятами повыхваляться. Показать, какой ловкий и остроумный. Других нельзя было задевать, они там все свои, а меня можно. Да?
Димка опустил голову.
– Я
– Ага. После драки.
– Да не в драке дело. Если бы я хотел, я бы сразу тебя свалил. Ты же поcле болезни был…
– Ах какой благородный Дима Турчаков, – усмехнулся Санька почти без ехидства. Даже печально.
– Нет, я не благородный… А ты тоже…
– Что – я? – окрысился Санька. – Я кого-нибудь задевал!
– Я же не про это говорю… Просто ты не понимаешь. Если бы ты не ушел из класса, все теперь было бы хорошо.
– А мне и так хорошо, – совершенно искренне сказал Санька. – Мне сейчас в сто раз лучше, чем тогда.
– Тебе-то конечно… А ребята жалели, что ты уехал. И даже Сан-Сама.
– Ну и врешь же ты, Турчаков! – изумился Санька.
– Не вру, – вздохнул он.
– Жалели, что дразнить некого.
– Да ты вспомни! Тебя потом никто уже и не дразнил!
– Но это было "потом", – грустно проговорил Санька. – И хорошо, что все кончилось. Я теперь мимо вашей школы и близко не хожу.
– Ну и не ходи, – покладисто сказал Димка.
– Ну и не хожу! У нас знаешь какой класс! Попал бы ты к нам…
– Это же все равно, – вполголоса произнес Димка. Он опять смотрел куда-то мимо Саньки, быстро облизывал губы, и лицо у него было непонятное. – Это же совсем все равно…
– Что все равно? – с сердитым непониманием сказал Санька.
– Ну… если люди подружатся, это же неважно, что они в разных школах.
– Так это же если подружатся, – тихо, но неумолимо сказал Санька.
И отвернулся. И пошел.
Обиднее всего было, что нахальный этот Димка пролез в их с Одиссеем тайные дела, узнал про "почтовый ящик" и теперь может хихикать и разбалтывать чужие секреты.
Нет, не будет он разбалтывать – Санька это понимал. Во-первых, Димка ничего, конечно, в Санькиных и Одиссеевых секретах не понял. Во-вторых… Санька чувствовал спиной Димкин взгляд, и во взгляде этом не было ни угрозы, ни вражды. Печаль только была. А может быть, и слезы были… Ну что же, поплачь, Димочка твоя очередь.
Санька шел по краю обрыва все быстрее, словно старался оторваться от Димкиного взгляда. Потом рассердился: что он, убегает, что ли, от Турчакова! Остановился и вдруг заметил, что все еще сжимает в пальцах камень с Димкиным адресом. Санька покачал круглый камень в ладони, перечитал зачем-то полуразмытые строчки и швырнул мраморный окатыш в море.
Поcле встречи с Димкой играть в Херсонесе Саньке уже не очень хотелось. Как-то потускнели тайны. Все казалось, что чужие глаза следят за ним. И хотя Димка больше не встречался, Саньке было не по себе.