Шестая Бастионная
Шрифт:
– Для пушки. Для нашей, на Девятом бастионе. Мы к самоварной трубе пылесосный шланг подсоединим, он как дунет! Будто воздушное орудие! То есть пневматическое.
– Бомбы не полетят, песок тяжелый, – деловито возразил Сандалик.
– А не надо бомбы. Мы победный салют устроим, когда бой кончится! Всяких разноцветных звездочек из бумаги нарежем и зарядим… Они как полетят! По всем дворам!
"По Шестой Бастионной и по всей округе", обрадованно подумал я. Но Юросу на всякий случай пообещал:
– Мама вот покажет тебе за пылесос. Такой салют
– А у нас есть специальный, чтобы играть. Андрюшка оставил старый, когда уезжали…
– Завтра будет настоящий салют, – вспомнил Сандалик. – День танкистов. Пойдете с нами смотреть?
– Конечно.
Они разбежались. Юрос к своему дому на пригорке, Сандалик – вниз, на улицу Очаковцев.
Я постоял еще с полминуты, потом догнал Сандалика.
– Нам по пути, я в библиотеку.
Сандалик серьезно кивнул и вдруг взял меня за руку. Как Юрос, когда мы гуляли вдвоем. И сказал чуточку смущенно:
– А вы хорошо придумали, что город – это люди…
– Здрасте! Разве это я придумал? Я эту мысль еще в самые детские годы вычитал. Кстати, тоже в книжке про Севастополь…
– Ну все равно хорошо… Значит, каждый человек – это будто частичка города?
– Конечно.
– Все-все!
– Ну разумеется… А что здесь удивительного?
– Просто интересно… – Сандалик улыбнулся. – Значит, и Тарасик?
– Само собой.
Санька помолчал и вдруг спросил, глядя под ноги:
– И Димка?
– Какой Димка?
– Ну… Турчаков.
– Что поделаешь, – сказал я.
Санька пнул кожуру каштана и шепотом проговорил:
– Ну и ладно…
– Что "Ладно"?
– Да так, ничего… А здорово Юрик про салют придумал! Да? – Он еще не решался называть нового друга боевым именем Юрос.
– Да, Сандалик, – сказал я. – Замечательно.
Пойти на яхте я не смог: в библиотеке меня уговорили поехать на встречу с ребятами в ближний совхоз. Встреча получилась интересная, но о том, что не пришлось выйти в море с Юросом, Алькой и Сандаликом, я все равно жалел. Главное, и погода была очень подходящая: солнце и ветер самый тот… Зато мы встретились вечером и пошли смотреть салют. Пошли на берег между Хрустальным мысом и яхт-клубом, в молодой, недавно посаженный парк.
Громадные букеты салюта вставали над берегами и опрокидывались в черной воде рейда. Делалось очень светло, и тогда было видно, как много на берегу людей.
Сандалик взял меня за рукав и шепотом сказал:
– А пойдемте, я познакомлю…
Я увидел в нескольких шагах высокого флотского лейтенанта с малышом на руках и молодую женщину. Мы подошли.
– Вот… – засмущавшись, пробормотал Сандалик. – Это Люся, а это Гриша.
– А это Тарасик, – понял я. – Здравствуйте…
Тарасик тихо ликовал на руках у отца. Салют отражался в его глазах восторженными вспышками. При каждом залпе Тарасик молча взмахивал руками, словно хотел улететь вслед за ракетами.
Наконец салют кончился, и теплая ночь с неяркими огоньками мягко накрыла город.
– Пойдемте
– Нет, к нам! – заявил Юрос.
Я сказал, что провожу ребят и мы заглянем к тем и другим.
Так мы и сделали. Но сначала мы с Сандаликом долго ждали Юроса, который дурачился: спрятался под обрывом и мигал нам из темной травы фонариком.
Назавтра я уезжал из Севастополя. Сандалик и Юрос прибежали на вокзал, конечно, за пять минут до отхода поезда. Растрепанные и веселые. Сказали, что на Девятом бастионе только что закончились бои и был победный салют.
– А кто победил? – спросил я. – Вы или те, кто штурмовал?
– По очереди, – сказал Юрос.
– А салют был общий, – сказал Санька.
На прощание они подарили мне две звездочки от салюта. Одна из алой глянцевой бумаги – другая из фольги.
…Звездочки лежат сейчас между страницами общей тетради, в которой я пишу эту повесть.
Я хотел написать про год из жизни обыкновенного севастопольского мальчишки. И вот написал. Год прошел, историю тоже можно кончать. Но получилось, что в конце опять прощание, а я не люблю грустных концов.
И к тому же мне хочется рассказать еще про один день из жизни Сандалика. Про то, что случилось уже после моего отъезда.
…А в общем-то ничего и не случилось. Просто в конце октября ветреным и неласковым днем Саньку потянуло в Херсонес.
Он и сам не мог понять, почему потянуло. Такое случалось и раньше, но в хорошие летние дни, в ту пору, когда можно было встретиться с Одиссеем. А сейчас что? Одиссей в далеком плавании, под скалистыми обрывами наверняка грохочет тяжелый шторм. Вон какие низкие и беспросветные облака бегут с моря.
Но все равно хотелось оказаться на берегу. И Санька не стал спорить с собой. После уроков сел у рынка на шестой троллейбус и доехал до кинотеатра "Мир".
Самая короткая дорога вела к Херсонесу мимо школы. Той самой, где Санька в прошлом году хлебнул немало обид. Летом Санька обходил школу стороной, но сейчас была такая хмурая погода, что не хотелось удлинять путь.
Нагибаясь навстречу ветру, Санька пошел вдоль школьной изгороди. У бетонных решеток стелились по ветру кусты.
Из боковой калитки вышла на тропинку высокая девчонка. На ней трепыхался короткий светлый плащ. Санька мельком подумал, что девчонка похожа на мачту, вокруг которой запутался парус. И тут же узнал ее.
Она остановилась и сказала чуть нараспев:
– Ой, Дальченко… Откуда ты?
Саньке не хотелось огрызаться. Все-таки с Эмкой он просидел за одной партой чуть не полгода, и она к нему относилась лучше других. Но и заводить долгий разговор не хотелось.
– Гуляю, – хмуро сказал он.
– В такую-то погоду!.. А я думала, ты нас навестить решил.
– Нет, просто мимо шел, – сдержанно проговорил Санька.
– А как ты сейчас живешь? – вежливо спросила Эмка. – Как дела в той школе?