Шестая могила не за горами
Шрифт:
Я передала ей ромашку:
– Принесла, ага.
– Бездомный парень, говоришь?
Я кивнула:
– Сидел на углу и перебежал через проезжую часть, чтобы отдать ее мне.
– И сколько? – поинтересовалась Куки со всезнающей ухмылкой.
– Пять баксов.
– Ты заплатила за это пять долларов? Она же пластмассовая. И страшненькая. – Кук тряхнула цветочком, и с него посыпалась грязь. – Тот парень, наверное, спер ее с чьей-то могилы.
– У меня и было-то всего пять баксов.
Она разочарованно покачала
– И как им вечно удается выбирать в толпе неудачников?
– Понятия не имею. Ты уже сделала заказ?
– Еще нет. Хорошо хоть столик удалось занять. Опять приходил мистер Джойс. Все такой же обеспокоенный. И был очень недоволен, что ты не вернулась до часу дня.
– Придется ему попридержать коней. Частным детективам тоже нужно кушать.
– Подружка твоя, смотрю, опять тут торчит.
Я оглянулась на столик Джессики:
– Пора брать с нее квартплату.
– Целиком и полностью согласна.
Пока мы разговаривали, меня медленно обступило тепло. Словно дымом, обернуло жаром, который всегда клубился вокруг Рейеса. Я чувствовала, что он рядом. Чувствовала его обжигающий интерес, неумолимый голод. Но не успела поискать его газами, потому что ощутила еще одну эмоцию. Прохладную, но не менее сильную. Сожаление. Я повернулась и увидела, как к нам подходит папа.
– Привет, пап, - поздоровалась я, ногой выдвигая для него стул.
Он затолкал его обратно под стол.
– Я здесь только последние документы подписать. – Он обвел глазами «Ворону». – Наверное, буду скучать по этому месту.
Я была уверена, что будет, но от него исходила вовсе не ностальгия.
– Может быть, посидите с нами, Лиланд? – предложила Куки.
– Спасибо, но нет. Закончу с парочкой дел и пойду.
– Пап, - выдавила я, едва дыша под тяжестью папиных сожалений и печали, - уезжать ведь совсем необязательно.
Он собирался бросить мою мачеху ради парусной яхты. Винить его трудно. От яхты хоть какая-то польза. Но почему именно сейчас? Спустя столько лет?
– Да нет, потрясающее будет путешествие, - отмахнулся папа. – Всегда хотел научиться ходить под парусом.
– И для начала собираешься пересечь Атлантический океан?
– Не то чтобы пересечь… - хитро улыбнулся он, и мне чуточку полегчало. – Уж точно не до конца.
– Пап…
– Торопиться не буду, обещаю.
– Но почему? Почему так внезапно?
Он грустно вздохнул:
– Не знаю. Моложе я не становлюсь, да и живем только раз. Ну или два, как в моем случае.
– Я тут ни при чем.
– Еще как при чем, - возразил он и положил ладонь на грудь. – Я это знаю. Сердцем чувствую.
Папа божился, что я вылечила его от рака. Но я никогда в жизни никого ни от чего не лечила. В списке моих рабочих обязанностей такого пункта нет. И вообще мои обязанности больше касаются как раз другой стороны жизни. Той стороны, которая сразу после упомянутой жизни.
– Только
Если решение уйти от мачехи папа принял из-за меня, то есть из-за того, как она ко мне относилась, то малость опоздал. Надо было это сделать, когда мне было семь, а не двадцать семь. Я научилась ее терпеть. Было нелегко, но все-таки научилась.
Куки притворилась, будто рассматривает меню. Папа нервно переступил с ноги на ногу.
– Все совсем не так, милая.
– Нет, так. – Вместо того чтобы ответить, он уставился на сахарницу, и я добавила: - И если все дело в этом, то причину ты нашел неправильную. Я уже большая девочка, пап.
Когда он снова на меня взглянул, его лицо выражало сплошное отчаяние.
– Ты удивительная. Надо было каждый день тебе это говорить.
Я коснулась его руки:
– Пап, сядь, пожалуйста. Давай поговорим.
Папа проверил часы.
– У меня встреча. Но я вернусь до того, как ты уйдешь. Тогда и поговорим. – Я подозрительно сощурилась, и он поспешил заверить: - Обещаю, милая. Будь осторожна. – Наклонившись, он поцеловал меня в щеку и пошел к задней двери.
– Вид у него очень печальный, - заметила Куки.
– Наверное, просто запутался. И его так и поедают сожаления.
– Ты-то как?
Я глубоко вздохнула:
– Порядок, как всегда.
– Угу.
У нее было такое недоверчивое лицо, что так и подмывало подразнить.
– Лучше скажи, почему ты решила, что малиновые полоски подойдут к желтому?
– Меняешь тему.
– А то. Это ж моя фишка.
– Тоже верно, но серьезно, - Куки расправила плечи, - неужели так ужасно?
Выглядела она суперски, но я не собиралась ей об этом говорить.
Весь разговор с папой я ощущала присутствие Рейеса и наконец заметила его, когда глянула на доску со специальным меню на день. На нем был передник, а в руках – полотенце. Вытирая руки, он оттолкнулся от стойки и двинулся к нам.
Куки его тоже увидела:
– Святая матерь всего сексапильного на свете.
– Полностью солидарна.
– Я когда-нибудь привыкну к этому виду? – спросила она, не смея отвести от него глаз.
– К восхитительному виду Рейеса Фэрроу в переднике?
– К восхитительному виду Рейеса Фэрроу. Точка.
Я рассмеялась:
– Говорят же, повторение – мать учения.
– Точно. Мне нужно много-много повторений.
– Ага, мне тоже.
По пути к нам Рейеса позвали за столик. Там сидели женщины, каждая из которых могла сойти за его бабушку. Он подошел к ним и стал слушать хвалебные оды в адрес своей стряпни, но смотрел только на меня. Я затаила дыхание. Вообще от всего, что с ним связано, захватывает дух. Начиная с полотенца, которым он вытирал руки, и заканчивая густыми ресницами, которые как будто застенчиво опустились, когда бабули забросали его предложениями руки и сердца.