Шестерёнки 2. Между экономикой и идеологией
Шрифт:
Очень важный момент! Обратите внимание.
Во-первых, было достаточно большое количество желающих избавиться от тех, кого считали врагами своего строя.
Во-вторых, репрессии 30-х годов опирались на оптимистичные настроения большинства граждан видевших прогресс в собственной стране. Именно 1937 год – это пик предвоенной экономики СССР! Граждане это видели сами вокруг себя! Они искренне считали, что поступают правильно, избавляясь от тех, кто может мешать этому прогрессу. В принципе, это даже логично с их точки зрения. То есть репрессии соответствовали настроениям общества.
Ну и,
Конечно, вы постоянно слышали фразу о «царившем повсюду ужасе» и настроениях, с этим связанных. Но всё дело в том, что этот «ужас и страх» относился только к очень небольшой части населения. К чиновничеству, интеллигенции (так или иначе задействованных в репрессиях) и бывшим представителям высших слоев ещё Российской Империи (купечество, дворянство и т.п.). Страх не был преобладающим настроением!
Как правило, об испытываемом страхе мы слышим от представителей тогдашней богемы, людей из околовластной тусовки. А это довольно узкий круг. Они сами были частью той системы, которая занималась террором! Самые страшные обличающие сталинизм речи звучат из уст обитателей Садового Кольца, из уст людей, бывших частью партийной верхушки, из уст людей на вершине культурной богемы!
Как обычно, богема выступает от имени всего общества. Увы это характерно не только для современной богемы, но и для сталинской. Сегодня, кто громче всех кричит о страшном режиме в нашей стране?Тот, кто был им обласкан ранее.
Большинство граждан никакого страха не чувствовали. Это их не касалось. А вот у элиты действительно был ужас. Любой донос мог закончится плачевно. Мы же сейчас больше опираемся именно на их воспоминания, поскольку именно они, как правило, были склонны писать всевозможные дневники и мемуары. Впрочем, как и доносы.
Это очень важный момент! Страх не был преобладающим настроением общества. Основная часть граждан не испытывала негативных настроений, связанных с репрессиями. Скорее наоборот – чувство злорадства. Остальная часть населения, попадая под каток репрессий, страх начинала испытывать уже постфактум. Но это было чуть более 2 процентов населения.
Оптимистов было больше! Их количество снизилось только после 1938 года, когда граждане увидели масштаб репрессий и тех, кто стал возвращаться из лагерей позже, когда Берия занялся пересмотром дел. После этого настроения стали меняться. А высшая элита стала сворачивать репрессии, видя эти настроения. Но по-настоящему это стало сказываться на настроениях общества только после развенчания «культа личности» в 50-е годы. И то, это уже был результат работы пропаганды. В том числе эта пропаганда сработала против самого СССР.
Без одобрения большинства граждан, репрессии были бы гораздо меньших объемов. Они могли остаться даже незамеченными, поскольку элита постаралась бы не провоцировать своими действиями дополнительный негатив в обществе.
Даже сама индустриализация и увеличение количества продовольствия после коллективизации, позитивно настроили общество. Большинство граждан доверяло властям и видело перспективы для себя. Как минимум ощущало, что жизнь улучшилась.
В послевоенный период было тоже
Новочеркасский бунт в 1962-м году. Даже перекрытия железных дорог с радиоактивными поездами в 1986-м году, которые везли на захоронение радиоактивные материалы из Чернобыля. Это всё результаты настроений в обществе.
Любые реакции граждан от активного бунта, как в Новочеркасске, до мелкого воровства с завода (при нарочитом безразличии руководства к этому) – это тоже результат преобладающих настроений в обществе.
Хотя, раз уж вспомнили о несунах, тоже позволю себе ремарку. Несуны – это характерное явление для конца 60-х и далее. По времени это совпадает с большим притоком молодежи из села, крестьянских детей по сути. И ещё с грандиозной амнистией. Что здесь больше повлияло, сказать трудно, но и бывшие уголовники воровать считали не зазорным, и бывшие колхозники считали не зазорным взять что-то с работы, не считая это воровством в принципе. В последнем случае в послевоенных колхозах это даже не особо пресекалось. Поскольку у крестьян была жива обида на перегибы, связанные с законом «о трех колосках». Да и по факту, колхозники – акционеры. Они фактически распоряжались своим же собственным имуществом. Это, на тот момент, являлось одним из стимулов активнее работать. Посему колхозным начальством не пресекалось.
Правда, после хрущевских реформ колхоз стал превращаться в госпредприятие с работниками, ставшими окончательно наемными. Традиция «нести с работы» превратилась в банальное воровство.
Возможно даже не в Хрущеве дело. Просто сменилось поколение. А для нового поколения воровство с колхозного поля было не компенсацией и способом стимулирования, а просто воровством, одобряемым обществом.
Вот парадокс. С одной стороны слышно возмущения жестокостью на фоне «трех колосков», а с другой – возмущения по поводу бесхозяйственности и несунов в послевоенный период. Закон о «трех колосках» (Постановление от 7 августа 1932 года) как раз с несунами и боролся. И так, и эдак – плохо.
Вот только современное законодательство ближе именно к Указу «7-8». Разве что расстрел не предусматривает. Так правильнее? Впрочем, для наших современников собственность – это святое. Качественная работа пропаганды на лицо. Многие и высшую меру одобрят, когда речь о краже собственности. Именно таковы сегодняшние настроения. Тогда почему возмущаетесь тому, что было 80 лет назад?
А закон от 1947 года, тоже Сталиным принятый, даже мягче сегодняшнего. По нему за некоторые виды кражи даже не наказывали. Максимум порицание на собрании и карикатура в стенгазете. Снова парадокс. Но СССР считается тоталитаризмом.
Впрочем, сама жестокость наказания крестьян определялась настроениями. Уже городских жителей, обиженных на крестьян сокращением продовольствия. Замечу, «Указ 7-8» позволял трактовать всё в широких пределах. Вплоть до полного оправдания. Но обвинение обычно было настроено иначе. Город хотел хлеба!
Но хуже того. Поведение уже нашей современной судебной системы тоже зависит от настроений, уже наших. Видя озлобленность граждан, очередного коррупционера сажают на 5 лет. А в случае безразличия граждан, он же получит условный срок. Зависит от «резонанса».