Шестерки умирают первыми
Шрифт:
– Ехал, – удивленно подтвердил Дмитрий. – Это было неделю назад, в пятницу.
– Верно, – кивнула она. – А я ехала в автобусе впереди тебя, стояла у заднего окна и смотрела на твою машину. Потом стала смотреть на твое лицо. А сегодня я просто тебя узнала.
«Она не врет, – подумал Платонов. – В прошлую пятницу я действительно ездил не на своих «Жигулях», а брал у Валентины ее «Мерседес». И я действительно поехал от Житной по Ленинскому проспекту, потому что мне нужно было попасть на Мосфильмовскую улицу. Вот так встреча!»
– Лучше бы ты меня не узнавала, – с хорошо разыгранным пафосом произнес он. – Мне не нужно было заговаривать с тобой, теперь я понимаю, что подвергаю тебя ненужному риску. Просто я совсем ошалел от твоих глаз…
Здесь всегда следовала выразительная пауза, во время которой партнерша по сцене имела возможность обозначить свои истинные побуждения и намерения. Если, например, разглядев Платонова повнимательней и немного поговорив с ним, женщина начинала раскаиваться в том, что столь неосмотрительно позволила себе завязать случайное уличное знакомство, то в этом месте у нее была прекрасная возможность отыграть назад.
– Может быть, я могла бы тебе помочь? – спросила Кира, чем и предрешила свою судьбу по крайней мере на ближайший месяц. В девяти случаях из десяти выбранные Платоновым женщины заполняли паузу именно этой репликой, и Кира не стала исключением.
6
Виталий Васильевич Сайнес выключил телевизор и с усмешкой подумал о том, что у гласности есть свои положительные стороны. Разве раньше можно было даже подумать о том, что ежедневные сводки криминальной хроники будут доводиться до широкой общественности и не нужны будут никакие специальные ухищрения, чтобы получить необходимые сведения? Внимательно следя за телевизионными новостями и радиосообщениями, можно было узнавать массу полезной информации. Вот, например, в Московской области завелся стрелок, бьющий без промаха. Очень полезный человек. В свете обострения ситуации, которое началось, когда опер из МВД Платонов принялся копаться в делах с приборами и золотом, такой стрелок будет очень даже не лишним. Сегодня же вечером Сайнес даст команду его найти. Собственно говоря, его и так уже ищет милиция, она у нас хорошо обученная и старательная, вот и пусть ищет, лучше ее люди Сайнеса эту работу все равно не сделают. Смысл задания в том, чтобы поглядывать, как менты будут его искать, а как только свет забрезжит, побежать впереди них и стрелка перехватить, увести у них из-под носа. Слава богу, остались еще люди, которые могут это сделать.
Глава 5
1
Квартира у Киры была небольшая, но удобная. Придя вместе с Платоновым из ресторана, она первым делом включила чайник, усадила Дмитрия на кухне и пошла переодеваться. Вернулась она в длинном золотистом халате до пола, полностью закрывающем красивые ноги, но зато открывающем соблазнительную грудь.
– Послушай, Кира, – осторожно начал Платонов, – у тебя еще есть возможность отказаться мне помочь. Ты не обязана это делать, и это, в конце концов, может оказаться сложным и даже опасным. Я ведь уже говорил, что тебе придется взять на работе отпуск и сидеть со мной дома. Подумай еще раз. Если ты не хочешь рисковать, я просто переночую у тебя и утром уйду, и ты никогда меня больше не увидишь, ну разве что случайно, как сегодня. Если же ты твердо решила мне помочь, то я сейчас расскажу тебе все по порядку и подробно, чтобы ты отчетливо понимала смысл каждой моей просьбы, суть каждого моего задания. Мне очень важно, чтобы ты знала все и все понимала, потому что человек, который не понимает, легко может что-нибудь напутать. Ну так как? Подумаешь?
– Не буду, – улыбнулась Кира. – Рассказывай. Я готова выслушать твою историю.
– Раскаешься, – предупредил ее Платонов. Все сработало, как в хорошо отлаженном механизме. Длинная тирада, которую он только что произнес, была сплошь составлена из крючков, на которые обычно попадались женщины. Главным из них было любопытство, ведь он говорил: не будешь помогать – уйду, ничего не рассказав, а согласишься – расскажу все без утайки. Была еще и видимость свободы маневра: мол, подумай еще раз, принимай решение. Ерунда все это, коль привела к себе, значит, решилась. Ну и, разумеется, осознание важности возложенной на нее миссии. Все понимать, чтобы, не дай бог, ничего не напутать, от этого так много зависит.
– Моя школьная учительница как-то сказала: всегда лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Рассказывай.
– Ну что ж… – Платонов вздохнул. – Тогда слушай. Восемь месяцев назад один человек по фамилии Сыпко написал в Прокуратуру России письмо о том, что на заводе, где он работает, творятся какие-то безобразия. Продукция ракетостроения, которая в связи с конверсией осталась невостребованной, вместо того чтобы быть переданной для переработки на родственные предприятия в России, почему-то оказалась проданной какому-то товариществу с ограниченной ответственностью. Этот Сыпко работает на заводе бухгалтером, ведущим группу драгоценных металлов, занимается их учетом, списанием, оприходованием. А поскольку в этих приборах драгметаллов много, то, естественно, их списанием и оформлением на них всей документации занимался тоже он. И вот ему сильно не понравилось, что приборы, которые до того всегда уходили на переработку в рамках своей же отрасли, вдруг уплыли куда-то на сторону. Пока все понятно?
– Пока – да, – кивнула Кира. – Тебе чаю налить?
– Да, будь добра. Так вот, гражданин Сыпко пишет в прокуратуру письмо, из прокуратуры его пересылают в наше министерство, и попадает оно на проверку ко мне, поскольку работаю я в главке по борьбе с организованной преступностью. Завод, на котором работает Сыпко, находится в Уральске-18, я туда поехал, связался с работником милиции, который обслуживает завод, звали его Славой Агаевым. Хороший парень, молодой, толковый. Мы с ним друг друга поняли и начали работать вместе. Теперь я хочу, чтобы ты обратила внимание на одну деталь, это важно, Кира. Когда совершается убийство и начинается работа по раскрытию и расследованию преступления, из этого никто никакого секрета не делает. Труп – он и есть труп, факт насильственной смерти человека очевиден, и никому не приходит в голову это скрывать. Когда речь идет о злоупотреблениях и махинациях, ситуация принципиально иная. Преступления никто не видит, о нем могут догадываться, о нем могут даже знать достоверно, но, чтобы увидеть его воочию, нужно иметь массу подтверждающих это документов. И если хоть одного документа не окажется, суд не признает это преступлением. Мало ли что мне написал этот Сыпко! А ну как он врет? Или добросовестно заблуждается? Или хочет свести с кем-то счеты и оговаривает невиновного? Поэтому по такого рода преступлениям работа идет не то что месяцами – бывает, и годами. Осторожненько, маленькими шажочками, чтобы не дай бог не спугнуть преступников, а то ведь они в три секунды все документы уничтожат, и чем ты потом будешь доказывать их преступную деятельность? И вот мы с Агаевым начали потихоньку-полегоньку подкапываться под эти махинации с приборами, содержащими драгметаллы. А гражданину Сыпко неймется, знаешь, у нас таких людей называют «народные мстители». Они хорошие, порядочные люди, не желающие мириться с недостатками и закрывать глаза на явные нарушения, но они поднимают слишком много шума, в результате чего преступники успевают уничтожить следы своей деятельности раньше, чем письмо дойдет до милиции. Такой вот «народный мститель» не желает понимать, что есть законность, что есть суды и прокуроры, что каждое обвинение нужно доказать, подтвердить документально. Он не хочет знать о том, как трудно и долго добываются эти доказательства. Он написал письмо в прокуратуру и желает немедленно видеть результат. А результата чегой-то нетути.
Дмитрий картинно развел руками, потом сделал большой глоток крепкого чая с лимоном.
– И пишет гражданин Сыпко еще одно письмо с гневными требованиями призвать наконец администрацию завода к порядку. Было это месяца три спустя после первого письма. В то время у меня еще начальник был прежний, который проблемы наши хорошо понимал, поэтому письмо гражданина Сыпко прочитал и в стол сунул, даже мне о нем говорить не стал, чтобы зря не сердить. Я себе работаю, пытаюсь в Москве выяснить, что же это за товарищество такое под названием «Артэкс» и кто ему лицензию на перепродажу приборов за границу выдал. Двигаюсь аккуратно, медленно, яко тать в нощи. А Славка Агаев в Уральске копает, как происходит списание этих приборов, отправка, накладные добывает, счета и так далее. До этого места понятно?
– Угу, – промычала Кира, которая как раз в этот момент сунула в рот ложку с вареньем. – Давай дальше, очень интересно.
– Не страшно?
– Пока нет. А чего бояться-то?
– Ну гляди, – неопределенно хмыкнул Платонов. – Потом я, видно, все-таки сделал какое-то неосторожное движение, потому что фирма «Артэкс» вдруг ни с того ни с сего объявила о своей самоликвидации, о чем и поместила сообщение в газете с предложением всем, кто имеет к ней имущественные претензии, предъявить их в течение месяца со дня помещения объявления. Короче, все как у больших. И никаких документов по этой фирме раздобыть нельзя, в связи с самоликвидацией все бумаги уничтожены. Одним словом, ку-ку, малышка, свадьба отменяется в связи с отсутствием жениха и невесты. Мне, как ты понимаешь, обидно до соплей, но не смертельно. Во-первых, в моей богатой практике такое бывало много раз, а во-вторых, та же самая практика показывает, что те, кто учудил историю с «Артэксом», не остановятся и не сделаются вмиг хорошими, решив, что уже наворовали достаточно. Они просто найдут другую фирму и будут продолжать делать все то же самое. Так что шансы их выявить и доказать их вину остаются. Поэтому я долго не убивался по почившей в бозе фирме, а стал ждать, когда же она возродится. Теперь я скажу тебе еще одну важную вещь. Ты, наверное, книжки детективные читаешь, поэтому знаешь, что у каждого опера есть агентура. Знаешь?
– Конечно, – снова улыбнулась Кира. – Ты мне решил ликбез устроить?
– А что, не надо? Ладно, тогда сразу перейду к главному. У меня в системе Министерства среднего машиностроения был человек, звали его Юрием Ефимовичем. Он был выдающимся экспертом по драгоценным металлам, кандидатом наук, автором нескольких специальных книг. Но помимо того, что он был превосходным специалистом, он был очень хорошим человеком. Это важно, Кира, ты слушай внимательно, это важно, чтобы понять все остальное. Подавляющее большинство агентов вербуется на компромате. Это люди, которые тебя ненавидят, но выполняют твои задания, потому что боятся тебя, потому что у тебя на них что-то есть и ты их, грубо говоря, шантажируешь этим. Небольшая часть агентов работает не из страха перед тобой, а из удовольствия нагадить ближнему. И только мизерная доля сотрудничает с тобой потому, что разделяет твои взгляды и убеждения. Что называется, не за страх, а за совесть. Таких агентов берегут как зеницу ока, на них не заводят никаких личных дел и учетов, чтобы не дай бог их не расшифровать. С такими агентами часто возникает настоящая дружба, глубокая привязанность, чувство взаимного доверия и поддержки. Далеко не каждому оперативнику так везет в жизни и ему удается завербовать такого агента. Мне повезло. У меня был Юрий Ефимович Тарасов, человек безупречной честности, огромной доброты и высочайшей квалификации. Он очень помог мне в деле с уральскими приборами. После того, как скончался «Артэкс», у Юрия Ефимовича прошло сокращение в той организации, где он работал, и мы с ним решили попробовать осуществить одну комбинацию. Поскольку ему все равно нужно было менять место работы, мы задействовали все свои связи и устроили его заместителем начальника протокольного отдела Совинцентра. Не буду морочить тебе голову деталями, скажу только, что работа в протокольном отделе позволяла получать самые точные сведения о том, представители каких фирм, когда и на сколько дней приезжают в нашу страну, а также о том, куда, когда и на сколько выезжают работающие в этих фирмах российские граждане. «Артэкс», принародно объявив о своих похоронах, свою документацию уничтожил, но в Совинцентре-то остались бумаги, по которым можно точно определить, с какими иностранными государствами, фирмами и банками контактировал покойник. И если сейчас, отрыдав на похоронах, гости дружною толпою начнут посещать другой гостеприимный дом и в том же составе, то сведения эти можно будет получить в первую очередь – где? Правильно, в Совинцентре. И вот Юрий Ефимович Тарасов по моей просьбе начал работать в протокольном отделе. И проработал там ровно четыре дня.