Шестерня
Шрифт:
Обычно темный, котлован пылает, подсвеченный расставленными по всему основанию, через неравные промежутки, фонарями. Где-то фонари идут реже, и взгляд теряется в тенях, проскальзывает сквозь мутное марево, в других местах свет настолько ярок, что можно различить малейшие неровности земли, заметить неубранные куски арматуру и даже воткнутые в почву, забытые рабочими инструменты.
Осмотрев яму, Бегунец поднял глаза, в задумчивости произнес:
– Ни утомительного шума, ни привычной суеты, и даже строители куда-то подевались. Так странно, что, кажется, что-то должно произойти.
– Уже произошло.
– Зубило пожал плечами.
– Стройка закончена, рабочие спят. Мало кому интересно скакать по холмам, чтобы насладиться зрелищем.
Бегунец покачал головой, но спорить не стал. Зубило прав, и хотя в где-то глубине по-прежнему остается смутное, пугающее ощущение, чем обсуждать фантазии, уместнее заняться более насущными делами. К примеру, найти мастера. Уж кто-кто, а мастер расставит все по местам одним своим словом, да что словом - видом! На то он и мастер.
Зубило, что с усердием всматривался вдаль, прищурившись, и подавшись вперед, хмыкнул, сказал озадаченно:
– Однако, я ошибся. Есть и еще любопытствующие. Смотри.
– Он поднял руку, вытянул, уткнувшись пальцем в пространство.
Повернув голову в указанном направлении, Бегунец некоторое время шарил взглядом, пока в глаза не бросилась группка людей, за расстоянием и недостаточным освещением больше напоминающая призрачные тени, чем существ из плоти и крови. Растянувшись цепочкой, люди неторопливо брели в основании котлована, вдоль стены, заходя по широкой дуге. Порой, останавливались, замирали, словно высматривая что-то в конгломерате переплетений балок и опор, но вскоре трогались, шагали дальше подчиненные неведомой, но важной задаче.
Вскоре вереница распалась, большая часть людей продолжили движение, а остальные отделились, двинулись в сторону. Бегунец еще некоторое время наблюдал, пока обе группы не скрылись из виду: одна - затерявшись в хитросплетения арматур, другая - пропав за выступающим над яминой частоколом надстроек. Наконец, он отвел глаза, сказал со вздохом:
– Вот и закончилась работа. Сейчас инженеры оценят качество, заказчик примет проект, а рабочие разойдутся по домам. А что мы?
Кивнув другу, он неторопливо двинулся вниз, пиная мелкие камушки и задумчиво поглядывая по сторонам. Зубил зашагал следом, пожав плечами, ответил:
– А что мы? Пойдем дальше, если мастер возьмет. А если даже и не возьмет... все равно пойдем!
Бегунец повернул голову, взглянул с удивлением.
– Как пойдем? Сами по себе, без мастера? А... куда?
Зубило пожал плечами, ответил:
– Так и пойдем, без мастера. Почему бы и нет? Вроде не без ног. А что до того, куда именно... Не все ли равно? Как говорил мастер - пойдем вперед, позади делать нечего.
Бегунец поник, сказал чуть слышно:
– Позади знакомые, деревня, родной дом.
– Что тебе до них?
– Зубило раздраженно дернул плечом.
– Не надоело на одни и те же рожи смотреть? Да и дела в деревне нет. Только в грядках копаться, да в свободное время в корчме торчать.
– А кузня?
– напомнил Бегунец осторожно.
– В деревне нужен кузнец.
Зубил помолчал, сказал сердито:
– В кузне без нас найдется кому работать. Хотя, может еще и не хватились, успеешь, если быстро пойдешь.
– А ты?
– Бегунец оторопело уставился на товарища.
– Ты не пойдешь?
– А что там делать вдвоем?
– спросил Зубило с вызовом.
– Задницами толкаться? В деревне и на одного работы толком нет, не то что...
– Он вздохнул, добавил с тоской: - Да и не работа это - баловство. После того, что здесь довелось делать, с тоски помрешь от такой работы, или хмелем зальешься.
Бегунец улыбнулся. Зола, сам того не замечая, старательно копирует интонации и жесты мастера, повторяет слова, хотя, укажи ему на это, наверняка разозлится, кинется в спор, а то и драться полезет.
Мимо прошагали десяток строителей, за ними еще пяток. Ни улыбки, ни веселого слова, лишь безграничная усталость на почерневших от въевшейся пыли лицах. Бегунец с удивлением проводил пещерников взглядом, посмотрел на товарища, но тот, занятый мыслями, не обратил на работяг внимания.
По мере приближению к котловану, попались еще несколько групп, где-то рабочие лежали без движения, застыв в самых невозможных позах, словно, не успев толком присесть, или прилечь, провалились в глубокий сон. Где-то вяло ворочали ложками, вычерпывая из мисок жиденькую похлебку. И сколько Бегунец ни всматривался, не увидел радости, сколько ни вслушивался, не уловил шуток и смеха. Он поделился наблюдением с товарищем, но, занятый мыслями, тот не поддержал беседу, и Бегунец лишь вздохнул, продолжил шагать, хмурясь и кусая губы.
Раздавшийся неподалеку раскатистый смех заставил вздрогнуть, отвлек от мрачных мыслей. Зубило сказал с усмешкой:
– Кто-то искал веселья? Пожалуйста! Считай, что нашел.
Бегунец покачал головой, сказал с укоризной:
– Так это ж мастер.
– А чем тебе мастер не угодил?
– поинтересовался Зубило с издевкой.
– Это его обычное состояние. Я не могу представить, что должно случиться, чтобы мастер перестал радоваться, - ответил Бегунец с досадой.
Зубило фыркнул:
– А вот я очень даже могу. Попробуй, скажи ему, что заказчик не принял работу... А лучше, что отказывается платить! Узнаешь много нового.
– Но ведь это неправда.
– Бегунец взглянул с укоризной.
– Какая разница?
– Зубило пожал плечами.
– Ты же хотел увидеть мастера без улыбки. Так увидишь. И услышишь тоже.
Шестерня что-то бурно обсуждал с инженером, то и дело похлопывая собеседника по плечу. Тот морщился, кривился, опасливо поглядывал по сторонам и явно вздохнул с облегчением, едва беседа закончилась. Глядя, как поспешно инженер удаляется, Зубило произнес задумчиво: