Шестое чувство
Шрифт:
Идя к ближайшему метро по темным сырым переулкам, я мысленно был все еще там, у старого чудака-филателиста, вызывая в памяти десятки и десятки марок, которые только что длинной чередой пронеслись перед моим восхищенным взором. Я ясно видел их: потертые, прошедшие через многочисленные руки, порой теряющие ценность из-за повреждения перфорации, но тем не менее представляющие немалый исторический интерес, -- и целые, не тронутые ничьей посторонней рукой и лишь пожелтевшие от времени и длительного хранения в пыльных альбомах экземпляры -- все это целительным бальзамом изливалось на мою страждущую душу и отвлекало от печальных дум. Я шел и никак не мог вспомнить,
– - Эй, отец, курево есть?
– - услышал я вдруг грубый, резкий голос.
Я остановился. На противоположной стороне улицы, чуть впереди, четко обозначились три фигуры молодых парней из клана "металлистов" -длинные, мокрые сосульки волос, ржавые цепи, заклепки, наручники, кожаные куртки и плакат "Трэш -- норма жизни!" Меня взяло сомнение, знают ли они вообще, что такое "трэш" (я-то знал, и причем весьма основательно -- благодаря Василию, который с утра до ночи гонял свой "Панасоник"), и уж совершенно не был я уверен, что какой-то стиль музыки, пусть даже и "трэш", может и должен быть нормой жизни. Вся эта демонстрация -- дань моде, -- решил я, -- не более. При встрече с такими молодчиками я обычно старался обходить их стороной и не задевать, дабы не быть задетым самому, но в данном случае вопрос был обращен лично ко мне и не ответить на него я не мог.
– - Не курю, -- соврал я, хотя курева у меня, действительно, не было. Я пошел было дальше, но тут же услышал, как кто-то из них зло процедил сквозь зубы:
– - Жлоб!
– - и добавил нечто длинное и неподдающееся воспроизведению на бумаге.
Мне бы пройти мимо и сделать вид, что я ничего не слышал, но какой-то дурацкий авантюризм и совершенно никчемное сейчас чувство собственного достоинства толкнули меня на этот опрометчивый шаг -- я остановился, пересек узкую улочку, проник телепатическим щупом в мозг каждого из них и вдруг брякнул со злорадством и решимостью утопленника:
– - Это кто, я жлоб? А пачку "Винстона" кто зажал, тоже я, скажешь?
– - Чево-о?
– - удивленно промычал один из них, тот, что с наручниками на поясе.
– - Какую еще пачку? Ты что, спятил, предок?
– - Ну, я тебе, положим, не предок, -- распалялся я все больше, -а пачку ты у Кинга свистнул, из его сумки, десять минут назад, когда вы у "Зарядья" терлись. Вру, скажешь?
– - Послушай, Дэн, что он несет?
– - спросил у приятеля Кинг, тот что постарше и поздоровее.
– - А я почем знаю?
– - Дэн с нескрываемой злобой смотрел на меня, кулаки его сжались и захрустели от напряжения.
Кинг открыл свою утыканную медными заклепками сумку и нахмурился.
– - Пачки нет. Дэн, твоя работа?
– - Да ты чего, Кинг, поверил этому плешивому?
– - закипятился Дэн, скорчив мину оскорбленного до глубины души праведника.
– - Да чтоб я...
Но Кинг не слушал его. Он в упор и с неприязнью смотрел на меня и также сжимал кулаки.
– - Ладно, с Дэном я разберусь, и если он действительно спер сигареты, он свое получит. Мне другое интересно: ты-то откуда знаешь об этой пачке, а?
"Ах ты, сопляк!
– - возмутился я в глубине души.
– - Ты мне еще допрос учинять будешь!.."
– - Вы чего, мужики, пачку "Винстона" зажали?
– - встрял третий "металлист" -- тот, что с плакатом.
– - Умри, -- оборвал его Кинг и снова уставился на меня.
– - Ну так как же, плешивый?
– - Ну хорошо, пусть я плешивый, -- усмехнулся я недобро, с каждым словом увязая в этой опасной трясине все глубже и глубже, -- зато чужих кассет, Кинг, я не продавал. Так сколько Левон тебе за нее отсыпал? Двести целковых, если не ошибаюсь?
Кинг грозно двинулся на меня.
– - Ну ты, ублюдок, -- зашипел он, -- заткни свою пасть, пока я тебе зубы не проредил.
– - Это он о чем?
– - спросил молодчик с плакатом, подозрительно косясь на Кинга.
– - Это он что, о моей кассете? А, Кинг?
– - Да цела твоя кассета, Сынок, цела! Отвяжись!
– - Кинг собрал своей пятерней плащ у меня на груди и с силой сжал его в кулаке.
– - Ты откуда взялся, плешивый? Тебя что, Слон подослал?
– - Убери руки, Кинг, -- промычал я, трепыхаясь в его клешне, словно муха в паутине, -- и в ваши делишки со Слоном меня не путай. Слон влип со своими камешками, и ты, Кинг, знаешь это не хуже меня.
– - Вот оно что!
– - злорадно произнес Дэн, приближаясь к Кингу.
– А я все никак не мог понять, Кинг, куда же это наши...
Сильный удар в челюсть отбросил меня на середину мостовой. Кинг подул на левый кулак и повернулся к Дэну.
– - И ты веришь этому гаду? Да это же мент, у него на роже написано!
– - Мент?
– - Дэн задумался.
– - Ну, тогда другой разговор.
Я, кажется, слегка переиграл. Даже не слегка, а очень даже основательно. Единственное, на что я рассчитывал -- это немного проучить этих лохматых грубиянов, но дело вдруг обернулось таким образом, что проучили меня -- и проучили весьма прилично. Вместо того, чтобы приступить к выяснению отношений с Кингом, Дэн при слове "мент" внезапно весь ощерился и по-кошачьи стал подбираться ко мне. Я в этот самый момент пытался встать на четвереньки, но страшный удар ногой поддых вновь свалил меня на мокрый асфальт. Я больно ударился затылком о парапет и на миг потерял сознание. Но только на миг -- уже в следующий момент я увидел перекошенные злобой и яростью лица Дэна и Кинга и их мелькающие в воздухе ноги. Ноги не просто мелькали -- ноги месили мое бедное тело. В какой именно момент к ним присоединился Сынок, я не заметил, так как во избежание еще более крупных неприятностей, грозящих увечьями, я обхватил голову руками и сжался в комок. Было мокро, больно и очень скверно на душе.
– - Ну что, плешивый, расскажешь нам, откуда узнал о Слоне, камешках и кассете?
– - тяжело переводя дыхание, прохрипел Кинг (или Дэн -- я уже плохо соображал).
Я услышал, как у самого моего уха взвизгнули тормоза, донесся торопливый топот убегающих ног, крик "Стой!" и испуганный вопль кого-то из троих поклонников "трэша".
– - Скипаем, мужики! Менты!..
Бить меня перестали, чьи-то заботливые руки помогли мне подняться. Ребра мои гудели, а под глазом набухал синяк. Хотелось выпить чего-нибудь крепкого.
– - Что же вы, Николай Николаевич, лезете на рожон?
– - услышал я очень знакомый укоризненный голос.
– - В вашем-то возрасте...
Я наконец окончательно открыл глаза (правый катастрофически заплывал) и к своему величайшему удивлению увидел сержанта Стоеросова в полной милицейской экипировке.
– - Вы?!
– - только и смог выдавить из себя я.
– - Нет, папа римский, -- отрезал сержант не очень вежливо, приводя мой плащ в порядок.
– - Ну вот скажите мне, Нерусский, что вы к ним прицепились? А?