Шестое действие
Шрифт:
– Вы могли видеть это у архиепископа Эрдского. Дарохранительница Оранов, похищенная из их домовой церкви.
– Ага! И камень отсюда вырван? – Форсети был как будто доволен увиденным.
– Скажите лучше, капитан, вы всех схватили? – спросил Мерсер.
– Нет. Один или два успели проскочить. Мы с Огденом погнались за ними, но, к сожалению, мы плохо знаем город, и они ускользнули. – Форсети сообщил о своей неудаче без особых сожалений, очевидно, находка дарохранительницы каким-то образом улучшила его настроение.
– Зато
– И они не могли уйти далеко, – добавил Мерсер.
– Что ж, продолжайте поиск, если хотите.
Они покинули кабинет. Роуэн все еще был внизу в сопровождении стражников. Сюда же подошел и Огден.
– Как Вайя? – спросил его Мерсер.
– Кто… а, этот. Малому повезло. Пройди пуля на дюйм правее – и был бы на кладбище новый жилец. А так – ребро поцарапало да кожу сняло. Крови, правда, много вытекло, но через пару недель будет бегать.
– Позаботьтесь об этом человеке, – сказал Форсети. – Он может быть полезен.
Если Роуэн слышал этот обмен репликами, то не подал виду.
– Господа! – Он говорил с прежней уверенностью, отличавшей его в светских гостиных. И, стоя прямо, в белой рубашке с распахнутым воротом, с гордо откинутой головой, был даже импозантен. – Я не вижу оснований для вашего пребывания в моем доме. Согласен, мои слуги преступили закон, и за это я готов ответить перед Советом Двадцати Девяти. Но какая у вас причина задерживать меня?
Точно так же держалась поначалу госпожа Эрмесен. Она была убеждена, что никто из слуг и сообщников ее не выдаст. Что ж, Вендель не тот арендатор, что перерезал себе горло по приказу госпожи, но его здесь нет. И весь шум был затеян, чтобы дать ему бежать. А показаний остальных Роуэн не боится. Возможно, при наличии связей в сенате они ему и впрямь не опасны.
Прежде чем Томьер успел что-то сказать, вмешался Форсети:
– Любого человека всегда найдется за что арестовать. А ради вас, сударь, даже искать не надо. – Он показал собравшимся реликварий.
Роуэн презрительно улыбнулся, ожидая услышать обвинение в воровстве. Без сомнения, ему было известно, что Гарб не заявлял о похищении. Но услышал он нечто совсем другое:
– Век у нас, конечно, просвещенный, но законов против надругательства над святынями никто не отменял. Так что вы, господин Роуэн, имеете быть задержанным за святотатство.
Томьер с одобрением посмотрел на северного коллегу. Он восхитился бы еще больше, узнав, что Форсети – протестант, для которого сосуд для святых даров никакой святости не имеет и ценности, кроме материальной, тоже. Но Форсети это обстоятельство не афишировал.
Но ни Мерсера, ни Анкрен это уже не волновало. Они спешили покинуть дом, и никто их не задерживал.
– Куда теперь? – спросила Анкрен.
– В гавань. – Сейчас было не до того, чтобы оберегать Анкрен от тягостных воспоминаний. – Я думал, что они там сговариваются о переправке на корабль. Но сдается мне, на деле речь шла о лодке или баркасе, чтоб добраться до поместья Роуэна.
– Отлично. – Анкрен извлекла из-под плаща его сумку и перебросила Мерсеру. – Я забрала «аптечку» и деньги, так что можем покинуть Нессу хоть сейчас.
Во дворце, вспомнил Мерсер, оставались смена его одежды и ее платья. И лошади по-прежнему были в конюшне. Но Анкрен при ее образе жизни привыкла расставаться с имуществом без сожалений.
– Хорошо бы все-таки перехватить их до того, как они сядут в лодку, – сказал Мерсер. – Мореход из меня еще тот.
– Зато я справлюсь и с веслами, и с парусом.
Мерсера эта перспектива отнюдь не прельщала. Даже при отсутствии штормового ветра. А значит, надо было торопиться. Вайя не сказал ему ни названия виллы Роуэна, ни точного местонахождения – лишь указал направление. И те, кто знают побережье, легко уйдут от погони. Анкрен же, как бы лихо она ни управлялась со снастями, в этих краях чужая.
– Ты как будто рад, что мы не нашли Камень, – внезапно произнесла она.
– Не знаю. Наверное, да. Там было слишком много народу.
Она не стала спрашивать, что это значит. По крайней мере, людей им встречалось гораздо меньше, чем прошлой ночью, в верхней части города. Ночь перевалила на вторую половину, те, кто выбегали на улицы, чтобы поглазеть на фейерверки, поплясать, подцепить дружка или подружку, уже утомились. Да и места были не самые лучшие для прогулок. Может, у этих улиц не было такой мрачной славы, как у Старой Гавани в Свантере, но портовый район есть портовый район, праздник или нет.
Однако иногда из дверей под вывесками, в ночи словно намалеванными серым по черному, вываливались шумные компании. Орали песни – непременная «Кровавая Масленица» перемежалась разнообразной похабщиной, по-южному замысловатой, и девицы с бумажными цветами в волосах визгливо хохотали. Завязывались драки, переходящие в объятия; и гуляки, цепляясь друг за друга, брели к следующему кабаку. Но пока Мерсеру не нужно было прибегать к оружию, чтобы проложить дорогу, а Анкрен, с этой же целью, – к своему Дару. Они достигли улиц, где не надевали масок, одежда их немногим отличалась от нарядов (с позволения сказать) местных обитателей, и никто к ним не цеплялся.
Дул слабый ветер, влажный и довольно теплый.
– Похоже, будет туман, – проговорила Анкрен.
Неизвестно, с чего она это взяла, пока что погода стояла ясная. Здесь, в порту, никто не запускал шутих и ракет – и кому бы это пришло в голову рядом со складами и кораблями? – но тьма не была полной. Высыпали звезды, и маслянистые черные воды Ганделайна отражали их дрожащие огоньки. От моря исходило какое-то странное призрачное свечение. И резко, для привычного к темноте глаза – болезненно смотрелись рядом с ними огни кабаков и борделей, даже костры в отдалении, которые, должно быть, жгли рыбаки.