Шестой уровень

Незнанский Фридрих Евсеевич

Вскоре у Андрея Чеснокова и брать было уже нечего. Все деньги, собранные на «мечту» — строительство мясомолочного комбинатика по американской технологии: специально везли проект из Калифорнии, — тоже «сгорели», только уже вместе с банком «Стройпромторгдоргоринвест», в котором хранились.

И за это морду бить было некому.

Андрей ездил в город, ходил по инстанциям — пытался вернуть хоть что-нибудь. Пусто.

Тогда продал машину и вообще все, что можно было продать...

Люди захаживали к Андрею, кто с вопросом, кто с обидой, кто с утешением, кто с самогоночкой... Сколько мог, он им вернул. И тогда они стали проходить мимо его дома.

Чесноков начал попивать, замкнулся, осунулся.

— Андрей, это не может больше так продолжаться! Давай уедем! Дочке скоро в школу идти. Устроимся на работу, — просила жена.

— Я не могу бежать отсюда. Я не имею права.

— А чем ты можешь им помочь? Ты им не нужен... И вообще, что ты будешь здесь делать?

— Буду жить, как они.

Жена с дочерью уехали...

Андрей резко встал на ноги и дернул удочку. Леска примерзла, пришлось разбивать ледок.

Слух Андрея уловил вдруг знакомый звук. Звук, который он никак не ожидал услышать здесь. А через минуту нашел в небе приближающийся армейский вертолет.

— Вот, блин, разлетался! — подумал Чесноков. — Рыбу пугает.

И как бы в подтверждение его мыслей вертолет сделал боевой разворот надо льдом речушки и завис прямо над ним. Обдал его знакомым запахом отработанной соляры, снежной пылью и, отлетев чуть в сторону, опустился на землю.

Лопасти вертолета еще двигались, когда открылся люк и на снег спрыгнули громилы в камуфляжной форме.

— Вы, летуны! Делать больше не хрен? Всю рыбу распугали! — зло глядя на «камуфляжей», проговорил Чесноков.

«Камуфляжи» не ответили.

«Больно круто для Маратика вертолетные прогулки к моей персоне, — подумал Андрей. — Да и зачем я теперь этому самому Маратику? Пустой я!..»

Вперед шагнул один из них, голубоглазый, и, не отрывая глаз от глаз Чеснокова, расстегнул ширинку и начал мочиться в сторону Андрея.

— Ах ты, щенок! — И Андрей пошел на хама.

Но голубоглазый оказался далеко не «щенком».

Отведя в сторону прямой удар Андрея, он неуловимым и точно выверенным движением приложил свой жесткий кулак в середину лба Чеснокова, да с такой силой, что Андрей оказался сидящим на земле.

Как ни странно, но этот удар не «отключил» его. Наоборот, Андрей почувствовал: злоба и ярость куда-то пропали и на их месте появились ясность и холодный расчет. Ожившее вдруг тело сработало раньше мозга — захват ноги, рывок на себя, резкий подъем, и вот уже они поменялись местами. Андрей стоял и видел перед собой сидящего на заднице голубоглазого громилу.

Остальные не двигались с места, просто смотрели.

В следующее мгновение Андрей едва успел отклонить назад голову и ощутить запах гуталина от просвистевшего в миллиметре от его носа шнурованного десантного ботинка.

Чесноков отступил на шаг назад, как бы отдавая территорию противнику. «Камуфляж», решив занять эту территорию, послал свое тело вдогонку. Андрей поймал его на противоходе, высоко подпрыгнул и с разворотом в воздухе на триста шестьдесят градусов вогнал жесткую кожаную подшивку своего валенка туда, куда и хотел, — точнехонько в ухо голубоглазому. Голубоглазый хрюкнул и, долю секунды постояв в состоянии «неустойчивого равновесия», плавно опустился в сугроб.

— Ну и ладушки! — проговорил Андрей, наклоняясь к лежащему навзничь «камуфляжу», прислушиваясь к его дыханию и искоса поглядывая на остальных. Те по-прежнему не двигались. — Ты полежи пока, а я к проруби сбегаю, водички принесу. Мы тебя водичкой отольем и узнаем, по чью душу ты сюда явился!

— По твою! По твою, Чесноков! — услышал Андрей и увидел: в открытом люке вертолетной кабины сидит, свесив, ноги, полковник Савелов.

— А-а-а! Это ты, полковник. — В голове у Чеснокова мгновенно пронеслись все последние события, связанные с этим человеком. Но события эти не вызвали в нем прежней злобы и ярости: видно переболело, да и прощать Андрей научился.
– Ну здравствуй! Так это твой бобик меня на вшивость проверял?

— Мой, Андрюша, мой.

— Тогда забирайте своего засранца, кладите его в «вертушку» и чешите отсюда.

— Нет, Андрей, не почешу. Да ты и сам этого не хочешь. И знаешь почему? — спросил Савелов и, не дождавшись ответа, продолжал: — Я тебе сейчас нужен, ох как нужен! Не скрою, ты мне тоже очень нужен, но я тебе — больше! Ты живой, сильный, жить хочешь! Поехали в Москву.

— Не поеду я никуда, — не очень уверенно сказал Чесноков.

— А чего тебе тут делать? — сказал полковник, махнув рукой в сторону деревни. — Ишь, выстроились!..

Андрей обернулся и обомлел. На пригорке стояли деревенские.

Даже детишки не подбегали к диковинной летучей машине. Люди стояли на почтительном расстоянии в каком-то напряженном ожидании. Они как будто понимали важность момента. И по-прежнему верили в него — Андрея Чеснокова.

— Нет, — помотал головой Чесноков. — Я не поеду.

— Как знаешь, — полковник даже как бы зевнул и коротко бросил «камуфляжам»: — Берите его.

На Андрея навалились профессионально, как ни пытался он отбиться, через пять минут наручники уже сковывали его руки и ноги.

— Что-то новенькое, — сквозь разбитые губы прошепелявил Андрей Савелову. — Не мытьем, так катаньем...

— Все законно. — Савелов подошел к лежащему снопом на земле Чеснокову и ткнул ему под нос оформленное честь по чести постановление о задержании.

— А такой вот необычный вопрос, — снова сплюнул красную слюну Андрей, — за что?

— За убийство. И куча свидетелей. Это ведь ты приезжал в город разбираться?

— Я.

— Одного, Андрей, ты убил. Знаешь, что тебе светит? «Вышка». Грузите его, — обернулся он к «камуфляжам».