Шестой уровень
Шрифт:
— И что же он совершил? Зверское насилие над жопой деда Василия? — мгновенно скаламбурил начальник.
— Ну вы даете, Илья Ефимыч, — сквозь смех выговорил Петров. — Знаете вы прекрасно этого «насильника». Помните, он свой детдом отремонтировал? Ну «бабки» у него откуда-то взялись. Ну еще он детворе «джакузи» поставить захотел. Не хватило денег...
— А-а-а! Барковский? И какая же коза ему не дала? — очень заинтересовался подполковник.
— В том-то и дело: три месяца давала, а как деньги у него кончились,
— Деньги были — полюбила, денег нету — посадила, — пошутил подполковник и, вдруг став серьезным, произнес: — Хреново: полетит, голубь, по сто тридцать первой статье лет этак на шесть. Хреново.
Подполковник лихо развернулся, с деловым видом подошел к аквариуму, постучал пальцем по стеклу, спросил:
— Все молчите? — и, не дожидаясь ответа, проследовал к себе в кабинет.
— Алло! Вас слушают! Дежурный двенадцатого отделения милиции младший лейтенант Петров. Да! Так, понятно. Кто говорит? А что ж ты, сосед, сам его усмирить не можешь? Ну ладно. Давайте адрес. Записываю...
Лейтенант записал в журнал, повесил трубку и крикнул:
— Колян, махни с кем-нибудь на Новопесчаную, шестнадцать, квартира два. Там какой-то козел пьяный жену и соседей гоняет.
К окошку подошел здоровущий, рыжий, весь в веснушках сержант и недовольно прогудел:
— А что, сами с ним разобраться не могут?
— Говорят — не могут.
— Вот, блин, только пожрать собрался! Ну ладно, ставь чайник, режь колбасу. Я там не долго...
Колян пошел к выходу и в дверях столкнулся с крепким парнем деревенского вида.
Парень подошел к окошку дежурного, ни слова не говоря, достал из-за пазухи и просунул в окошко бутылку темно-зеленого стекла с золотой блямбой.
— «Самус»,— прочитал лейтенант, взяв бутылку в руки. — Это что же это такое? Взятка?
— «Камю», — поправил парень. — Коньяк.
— А-а-а, другое дело, — понял лейтенант, убирая бутылку. — И что ты за этот «Самус» хочешь?
— Поговорить хочу с Кириллом Барковским.
— Э, не, ничего не получится! Под следствием твой Барковский.
— А что за дела? Тайна следствия?
— Да нет, не тайна. Связался с б.., трахнул. Она заявление на него об изнасиловании. Взяли мы его. Допроса еще не было, хотя и так все ясно. С одной стороны, весь город эту Лариску знает. Б... еще та! А с другой стороны, заява есть заява.
— Ясно, — улыбнулся парень. — А если она заяву заберет?
— Она? Да ты офонарел! Она спит и видит, как бы кого охмурить, или на себе женить, или накрайняк из кого «бабок» вытянуть. Так что это дело — тухлое.
— Ну а если не тухлое?
— Не заберет!
— Ну а если? Мажем еще на один «Самус» — заберет! Тем более если ты мне ее адресок шепнешь.
— Вообще-то не положено... Нефтяников,
— Заметано.
— А как тебя звать-то?
— Андрей. Андрей Чесноков.
С криком «Ну, мать, держи подштанники» в отделение ввалился сержант Колян, таща за шкирку тщедушного человечка в тельняшке и пижамных штанах.
— Вот он, Шварценеггер! Из-за него я с Витьком на Новопесчаную мотался. Прикинь, приезжаем туда, а там этот козел вонючий жену гоняет, бабищу килограмм этак под стопятьдесят. Я его забирать, а она вцепилась в него и не отдает. Во прикол, ты понял? Алле, мужик, как тебя?.. — Но мужичок уже вырубился на лавке под репродукцией «Последний день Помпеи», как будто сам вывалился из картины.
Добираясь до дома «потерпевшей», Андрей пытался представить себе разговор с ней, а потом плюнул и решил действовать по обстоятельствам. Он мог бы, конечно, просто позвонить Савелову, и Кирюху освободили бы мгновенно. Но это значило бы только — еще один из них у Савелова на крепком крючке. Поэтому решил действовать сам.
Тут вдруг в его памяти всплыла прибаутка Кирюхи, которая частенько раздражала Андрея, потому что тот любил выдавать ее в самые неподходящие моменты: «Увидим, услышим, что надо достанем, диагноз поставим и клизмочку вставим!»
«Ох, Кирюха, Кирюха, как бы тебе эта Лариса клизмочку не вставила, — подумал Чесноков. — Ну ничего, может, действительно увидим, услышим...»
На пороге стояло «лицо кавказской национальности». «Лицо» улыбалось и излучало такое добродушие, что вся насупленность Чеснокова мгновенно куда-то улетучилась. Из одежды на «лице» были только цветные трусы и кепка «аэродром».
– г- Заходы, дарагой! Гостам будишь! — радостно проговорило «лицо», вкусно дыхнув на Андрея запахом лука, мяса и сухого вина. — Меня зовут Георгий. Для друга просто Жора, — протянув руку сказало «лицо».
— Андрей Чесноков. Для друга — Андрей, — ответил Чесноков, пожимая протянутую руку, и переступил порог квартиры.
Вся комната была завалена цветами. В прямом смысле. Цветы стояли в ведрах, тазах, банках, лежали в открытых коробках, на столе, на подоконнике, даже на полу.
— Видишь, Андрей, бизнес горыт. Но не в дэньгах счастье. А в их калычестве! Мой дедушка гаварыт: «Будит много друзей — будит много дэнег!» Выпьем за дружбу!
Жора тут же протянул Андрею граненый стакан, с верхом налитый пахучим красным вином.
Андрей на секунду задумался, взял стакан, сказал: «За друзей!» — и выпил вино до последней капли.
Вдруг гора цветов на кровати зашевелилась, и на свет появилась белая всклокоченная копна волос.
— Ларочка проснулась, — радостно возвестил Жора.