Шестой уровень
Шрифт:
Ребята по очереди назвались.
— Вы знали, что машина находится в розыске? — спросил переводчик, выслушав предварительно вопросы полицейского чина.
— Нет! — первый закричал Козлов. — Мы не знали!
Ребята скромно промолчали.
— Мы очень хотим вам верить и надеемся, что это первый и последний серьезный ваш проступок.
Турецкому разговор переставал нравиться все больше и больше. Что-то слишком уж мягко стелят.
— За вас был внесен залог, — сказал переводчик. — Кроме того, возмещен ущерб, нанесенный пострадавшей стороне. Кроме того, мэр нашего города очень хлопотал, чтобы вас освободили...
Это ребята уже слушали как во сне.
— Поэтому вас отпускают на свободу.
Вот теперь Александр окончательно понял, что дело плохо. Они сейчас перейдут в цепкие лапы японской контрразведки. Полиция просто умывает руки.
Решетчатую дверь камеры раскрыли и ребят по одному вывели из каталажки. Здесь им выдали изъятые при аресте вещи и деньги, проводили до двери и даже распахнули ее перед ними.
— Может быть, я сошел с ума? — тихо спросил Турецкий.
— Значит, это массовое помешательство, — пожал плечами Веня.
— Почему вас выпустили? — все еще не верил своему счастью Кирюха. — Они что, так любят русских?
— Не, они просто узнали, что мы хорошие в самом деле,— сказал Веня без улыбки, и в тот же момент кто-то не видимый ребятами до сих пор именно Вене влепил звонкую оплеуху. Веня вертанулся к врагу стремительно, занес кулак для удара и... тут же вяло опустил руку. Перед ним стоял отец.
— Негодяй! Ворюга! Подонок! — кричал Леонид Моисеевич Сотников. — Это же скандал для всей мировой музыкальной общественности! Сын знаменитого виолончелиста сидит в японской тюрьме за угон машины! — При этом знаменитый виолончелист отпускал сыну увесистые пощечины. — Ты хоть понимаешь, в какое положение поставил родного отца?! Я еле уговорил мэра...
Веня стоически переносил отцовские удары. Получалось, что он расплачивался за грехи своего злейшего врага Митяя Козлова.
Тот хоть, слава Богу, не улыбался, а был даже сочувственно грустен.
В это счастье действительно трудно было поверить, но если бы Кирюха, когда приходил с Чесноковым к Леониду Моисеевичу домой, был чуть-чуть внимательнее, он бы услышал, что знаменитый виолончелист собирается на гастроли именно в Японию. Правда, он добрался до Страны восходящего солнца не на корабле, а на самолете и всего-то два дня назад начал концерты именно в Токио.
— Я как чуял! Я не зря не хотел тебя отпускать! — все бушевал Сотников -старший. — Сегодня же будь у меня в номере. Поедешь домой! А мне нужно срочно на пресс-конференцию.
— Да, отец, — ответил Вениамин, прекрасно зная, что не бросит ребят.
Если бы Сотников - старший мог предположить, что еще предстоит его сыну, он бы тут же схватил отпрыска за шиворот, бросил бы все гастроли, отвез свое чадо домой, в уютную и дорогую квартиру, и запер на все замки.
Глава девятая ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
— Ну что, нашел что-нибудь? — нетерпеливо спрашивал у Козлова Кирюха, каждую минуту толкая его локтем в бок. — Ну чего ты там так долго возишься? И слушай, может, перестанешь воздух портить, а то дышать нечем.
— Да пошел ты... Это не я. Это Венька. И вообще, отстань от меня, не мешай.
— Что ты сказал? — Веня залился краской стыда. — Да я тебе сейчас за твои слова...
— Все замолчите. И вообще, какого черта вас столько в будку набилось? На улице подождать не можете? — Турецкий легонько стукнул Кирюху по голове вешалкой. — Давайте выматывайтесь, не мешайте.
Все замолчали, но из телефонной будки никто выходить не хотел. Жутко интересно было наблюдать, как Козлов, слюнявя пальцы, перелистывает телефонную квиту, пялясь на рекламные объявления, как баран на новые ворота.
— Вот вроде похоже. — Он ткнул пальцем. — Посмотри, Саш.
Турецкий взял из его рук увесистую книгу и прочел название, в которое ткнул пальцем Козлов.
— «Нави Бон галлери»... Да, оно.
— Ну вот и хорошо, вот и отлично. — Веня с треском вырвал нужную страницу. — Пошли, нечего тут отсвечивать. А то торчат в центре города в маленькой телефонной будке четверо здоровенных мужиков. Что про нас японцы подумают?..
— Ладно, поехали в этот магазин, что ли? — Кирюха размял затекшие от долгого стояния в будке ноги. — Какой там у них адрес? Или только телефон?
— Да тут не разберешь ни хрена. — Веня повертел бумажку в руках. — А нет, есть что-то. Вот тут. И вот тут еще.
— Дай посмотреть. — Козлов заглянул через его плечо, — Точно, одни иероглифы. Че делать будем?
Турецкий подошел к обочине и поднял руку. И тут же остановилось сразу три такси.
— Ты че, им платить надо! — схватился за голову Козлов. — Они же...
Но Александр уже забрал у Вени листок, протянул в окно и ткнул пальцем в объявление:
— Can you drive us in the «Nani Bon» shop? (Можете отвезти нас в магазин «Нани Бон»?)
Водитель быстро закивал, приветливо улыбаясь, и, взглянув на листок, принялся что-то щебетать. Но его английский был столь ужасен, что Турецкий почти ничего не понимал:
Он продолжал тыкать пальцем в рекламку магазина и повторять по-английски. А потом перешел на русский:
— Нет, я его не понимаю.
— Да он понимает, что ты не понимаешь! — засмеялся Барковский. — Ты ему «бабки» покажи, он сразу повезет, куда захочешь.
Турецкий так и поступил. И только через пять минут понял, что говорил таксист: на рекламном объявлении не один адрес, а целых три.
— Что будем делать? — Турецкий растерянно поглядел на ребят.
— Я думал, что тут только одна такая «Нани», — разочарованно протянул Веня.
— Да чего ты от этих буржуев хочешь? — вздохнул Кирюха. — Ладно, скажи, чтоб вез, в какой тут ближе. Поехали.